Ревнивый насквозь, от носа до кончика хвоста, с места сорвался Карнеги, грозно раздувая ноздри, нагнал Руслана и поскакал под ним, требовательно гогокая. Пацан развеселился, начал дразнить скакуна ножкой и показывать язык. Вилли тут же остановил урок и сердито окрикнул хулиганов:
— Так. Это никуда не годится! Мистер Диченко, либо уберите животное с поля, либо оба покиньте стадион! Живо!
Пристыженный Руська предложил альтернативу — они останутся, но летать и бегать не будут. С этим учитель, к счастью, согласился и до конца урока терпеливо пас семерых первачков, а пятеро сидели на газоне в тени лошади и глазели на летунов.
Упираясь ногами в подножки и крепко держась за изгиб рукояти, Гарри постепенно втянулся в полет, собственно говоря, это было похоже на поездку на велосипеде, только педали жать не надо, а в остальном всё было так же: сохранение скорости и равновесия, разве что не трясет привычно на гравии-дорожках… Да и какие трения в воздухе? Вилли, молодой профессор, всего девятнадцати лет от роду, прошедший начало летательной карьеры у мадам Трюк и слишком хорошо помнящий её дикие «уроки» на своем первом курсе, старался ничего не упустить и не испортить, уча детей наклонам и смене скоростей, поворотам и остановкам. И довел таки урок до конца! Все дети остались живы и целы, никто не упал и не покалечился.
Уходя с урока, Гарри ощущал приятную усталость, было просто здорово, интересно и круто! А в спортивной раздевалке он узнал, почему Невилл с Гулливером не захотели летать, их причины отказа от полета оказались очень серьезными: Невиллу помешала магия Земли, несовместимая с воздухом, а у Гулливера совершенно по-собачьи кружилась голова на высоте выше трех метров без опоры под ногами…
====== ~ 22 ~ Вторник продолжается до пятницы ======
После обеда сходили на урок Заклинаний, который вел профессор Флитвик. Он был настолько крошечный, что пользовался мостками, установленными за всеми столами и вдоль всех стен класса. Гарри с интересом поглазел на крохотного профессора, потом шепнул на ухо Невиллу:
— Это гном?..
— Нет, ты чего, — удивился Невилл. — Это полугоблин.
— Э… кто? — не понял Гарри.
— Ну, полу-гоблин, — попытался объяснить Невилл. — Родители у него были волшебником и гоблином.
— А, понял! — сообразил Гарри. — Это как у Толкина, да? У него тоже встречались смешанные браки, от которых рождались полуорки и полуэльфы.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, но, наверное, да, — нерешительно кивнул Невилл. — У нас ещё полувеликан есть, лесник по имени Хагрид. Он живет на опушке Запретного леса, следит за порядком и помогает профессорам ухаживать за животными.
Тут им пришлось замолчать, потому что профессор Флитвик принялся знакомиться с классом — зачитывать из журнала имена учеников. Голосок его оказался под стать росточку — писклявый и высокий, с присвистом. Гарри невольно хрюкнул и уткнулся в парту лицом: впечатление создавалось такое, словно профессор надышался гелия из воздушного шарика. Ну и прохихикал весь урок, не в силах перебороть смешливое настроение. Потому что день так суматошно начался — с коня-клептомана и Вилли Выжимателя ветра — и чисто по инерции ожидалось, что он до вечера таким и будет, веселым и полным сюрпризов. Хотя, если подумать, то писклявый профессор-полугоблин тем ещё сюрпризцем оказался.
Малютка-Флитвик, не обращая внимания на сдавленные смешки с одной из парт, спокойно и вполне профессионально провел урок, рассказал и показал, как вызвать и сконцентрировать на кончике палочки огонек Люмоса. Сам он продемонстрировал студентам мощный Люмос Максима, выпущенный под потолок: он засиял, как маленькое солнышко, чем привел детей в щенячий восторг.
После заклинаний снова перед ужином был короткий экскурс в художественный мир, который в дальнейшем анонсировался в уроки рисования каждый вторник и четверг. С чем ребята, конечно же, были согласны. Среда началась опять со скандала — на сей раз нахальный Карнеги стащил у хозяина банное полотенце. Рыжий смерч пронесся по коридору, высоко закинув голову, и за ним, подобно флагу, реяло полосато-махровое полотнище, вслед знаменосцу тянулся шлейф веселья и смеха. Оказалось, дети ждали повторных подвигов и теперь просто ликовали, вознося хвалу изумительному жеребцу. Что поделать, казарменная жизнь немножко скучновата, и порой не хватает вот таких смешных моментов-встрясок. Особенно для второкурсников, начинающих второй год.
Уроки в среду — география, биология и астрономия — прошли без сучка и задоринки, магглорожденные, во всяком случае, никакими вопросами не задались, тогда как чистокровные маги впали в ступор от наличия науки о планете Земля, для некоторых из них вообще стало откровением, что они живут на планете, и планета эта вращается в безвоздушной космической пустоте. Почему безвоздушной, а чем же они дышат?!
Утонченная и аристократичная Астория Гринграсс на уроке биологии упала в обморок, увидев человека в разрезе… Это что за черви-сосиски в животе? Кишки??? Ой, мама!.. Уго Сингх скорбно спросил, обмахивая девочку платочком:
— Скажите, ну неужели она полагала, что пищу ей в желудке синекрылые бабочки переваривают? И чем она, в конце концов, какает? Не радугой же?!
Драко покраснел и отвернулся, Кребб неприлично заржал, Гермиона что-то досадливо буркнула себе под нос.
Урок астрономии подтвердил географию, когда профессор Синистра показала в телескоп планеты Марс и Венеру. На автоматический вопрос Миллисенты Буллстроуд — а где Земля? — полкласса так и рухнула от хохота, а учительница смущенно пояснила, что на Земле они, собственно, и находятся.
В утро четверга от грохота копыт Гарри проснулся уже как по будильнику, взял полотенце и выглянул в коридор с животрепещущим вопросом — что на этот раз стащил умница Карнеги? Однако не успел он выглянуть, как кто-то с силой сдернул с плеча его собственное полотенце и… некто серебристо-серый с веселым гоготом унесся с тряпочкой прочь. Гарри аж примерз к полу, сраженный изумлением — да быть того не может! — Серебрянка взял пример с Карнеги и тоже включился в утреннюю забаву. Опомнившись, он взвизгнул и кинулся в погоню с радостными воплями:
— Серебрянка, а ну стой, отдай сейчас же!
Это оказалось отличной альтернативой утренней зарядке: поверьте, погоня за лошадьми и попытки отобрать у них краденые вещи — та ещё физкультура! После чудесной физзарядки, душа и завтрака Гарри и его новоиспеченные друзья Невилл, Гулливер, Рекс и Руслан отправились на Травологию. В сопровождении двух коней ребята неспешным шагом прошли на южный склон горы к теплицам, возле которых их дожидалась полная и весьма миловидная мадам — профессор Стебль. Высоким тягучим контральто она принялась вводить студентов в мир волшебных растений. Внимательно слушая учительницу, дети плотным хвостиком бродили вслед за ней меж грядок, рассматривали посадки, запоминали их названия и свойства.
Разогрев ребячий интерес, профессор приступила непосредственно к уроку — обрезать сливы-цеппелины. Вооружившись садовыми ножницами, Гарри и Невилл с Русланом окружили один раскидистый кустик и начали срезать усохшие листики и веточки. Сами плоды — сливы-цеппелины — были страшно похожи на мелкие оранжевые редиски. Они, видимо, помнили маггловские корни, потому что, свешиваясь с пригнутых к земле веток, отчаянно стремились зарыться в почву, как и положено нормальным редискам. Но слива-то растет на дереве! Поэтому молодые завязи выглядывали из пучков зеленых листиков, чтобы, впрочем, достигнув зрелости, зарыться к остальным. Очень странное, причудливое растение…
На пении неожиданно отличились Нотт и Сэлинджер, взявшие чрезвычайно высокие, очень чистые и красивые ноты, от которых Гэвин Соло аж прослезился, впал в эстетический экстаз и тут же загнал мальчишек в школьный хор до первых голосовых поломок. Уроки пения соединились в этот день с танцами, в которые охотно влились девочки и мальчики-аристократы, не понаслышке знакомые с тактами, пируэтами и па. Гарри от пения и танцев предпочел отсеяться — не лежала у него душа к этой эстетике. Его больше интересовало рисование, рукоделие и письмо, но если с рисованием всё было в порядке и уроки ИЗО наличествовали, то с рукоделием оказалось сложнее — уроков труда в Хогвартсе не проводили. Потыкавшись туда-сюда и поспрашивав старшекурсников, Гарри вскоре пришел в отчаяние, слыша в ответ вопросы, дескать, а зачем ему трудотерапия?