– Уходи! – вскрикнуло это чудо. – Уходи, а то ударю!
Я пожал плечами, развернулся и, моментально забыв про встречу, пошел своим путем. Девушка – не котенок, в таком возрасте она уже должна уметь позаботиться о себе. Во всяком случае, у нас даже вольные с десяти лет на несколько недель в одиночку уходили в лес, например, чтобы доставить продукты отцу семейства на дальнюю заимку. Ну так пусть, стало быть, и заботится о себе сама. Мне-то что? Может ведь и обидеться, что полез помогать без спросу. Будто слабой посчитал.
Отчаянный писк за спиной не дал мне перейти на бег.
– Постой! Куда же ты?!
Я повернулся и честно ответил:
– В Вармок.
– А… а почему ты уходишь?
– Потому что мне надо в Вармок, – терпеливо ответил я на глупый вопрос.
– А… а как же я?
– А что ты? – теперь не понял уже я.
– Ты… так и… бросишь меня одну? Здесь.
– Я тебя не подбирал, чтобы бросать. Иди себе своей дорогой, а я пойду своей.
Я снова развернулся, собираясь уходить, но девчушка опять пристала со своими вопросами. Вот ведь говорливая попалась.
– Благородные люди так не поступают с дамами!
Это меня заинтересовало. Наш философ говорил, что умный человек учится всегда всему и у всех. В знании сила! Поэтому я решил, пользуясь случаем, прояснить, что я еще не знаю про благородных людей. Указом еще прапрапрадедушки нынешнего короля все барсы поголовно за воинскую доблесть приравнивались к ненаследному безземельному дворянству. Так что я мог с полным основанием считать себя благородным. Осталось только выяснить, что мне неизвестно про это сословие.
– С чего ты решила, что я благородный?
– У тебя шпага на поясе и…– Она засмущалась и покраснела. – Ты меня не… ну, это самое…
– Чего я «не это самое»?
– Ну, не разоружил и не…– Она замолчала.
– Чего «не»? – тупо продолжал допытываться я.
Наш философ, умнейший человек, всегда говорил: «Умен не тот, кто много знает, а тот, кто не боится задавать глупые вопросы». Вот я и задавал. Не люблю туманные намеки невесть на что.
– Чего-чего! – вдруг разъярилась девчонка. – Не убил и не ограбил! Вот чего!
Я оценивающе посмотрел на нее. Девушка снова испугалась и прямо сжалась вся под моим взглядом.
– Да у тебя и брать-то нечего, – вынес я заключение.
– Как это – нечего? – неожиданно обиделась потенциальная жертва. – А сапожки из кожи виверны, а колечко с изумрудом, а кинжал гномьей работы, а…
– Ты что, продаешь себя, что ли?
– Я-а-а?!! – И куда только слезы делись. Они высохли прямо моментально, а глаза метали молнии.
– Ну так. Нахваливаешь себя, как торговка на базаре.
– Да как ты смеешь! Троглодит несчастный! Дикарь необразованный! Да я!.. Да я!.. – Ей уже не хватало воздуха, чтобы продолжить высказывать мне свое возмущение.
– Ну ладно, пошел я.
Сказав это, я спокойно развернулся… в который раз.
– Стой! Подожди! Благородные люди так не поступают!
– А что я должен сделать? Убить, ограбить и «ну, это самое»? – неподдельно удивился я.
– Да нет же! Благородные люди не бросают даму одну в лесу!
– Так я тебя не подбирал, чтобы…
– …бросать! Знаю. Говорил уже. Но это говорится так. Когда кто-то кого-то покидает в опасном месте, говорят: «Он его бросил». Выражение такое! – как совсем тупому недоумку, объяснила мне девушка.
– Ну хорошо. А прямо попросить о помощи ты могла? Что вокруг да около впотьмах бродить?
– Не могла! – аж притопнула ногой моя собеседница. – Благородный человек сам должен догадаться, что нужно даме. Особенно… особенно когда она одна в диком лесу.
Что-то устал я уже от ее болтовни.
– Короче, чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы ты проводил меня.
– Нет.
– К-как это нет? – От удивления девчонка даже заикаться стала.
– Не маленькая, сама дойдешь. Кинжал есть? Руки есть? Амулет зажигательный есть? Или хотя бы огниво?