Вячеслав Иванович распахнул дверь и решительно шагнул внутрь подсобных помещений. За ним потянулись остальные участники сходки. Таким образом люди узнали всю правду о незаконной деятельности Эммануэль. Как ни печально было открывать глаза на истину, братве пришлось заглянуть в огромные варочные котлы, где плескались доведенные до абсолютной крутизны их вчерашние партнеры и конкуренты, познакомиться с неподъемными сковородками для жарки и подогрева (с особой завистью на них смотрел хозяйственный губернатор Помпадуев, до сих пор не сумевший изыскать средств на одну жалкую сковороду для площади Форменного безобразия). Духовки и мясорубки, способные заживо поглотить самого Ивана Обушинского, сотни консервных банок и отмораживающие камеры… И всюду рёв, стоны, скрежет зубов!
Сомнений в причастности Эммануэль к ряду заказных преступлений не оставалось. На нее сразу повесили тысячи нераскрытых убийств и приговорили к ликвидации (разумеется, если она еще рискнет появиться в Отвязном). Правоохранительные органы вплотную занялись расконсервацией, а Лысый и Большой Патрон вернулись за стол переговоров. Ведь шел третий час ночи, а проблема — кто кого круче — до сих пор висела в воздухе.
Окончательное условие выяснения отношений поставил генерал Мамедов: немедленно прекратить полномасштабную резню и с помощью очного поединка между Большим Патроном и Лысым выяснить, чья партия на сегодняшний день более состоятельна. Первое условие оба олигарха приняли безоговорочно: всенародное стебалово будет завтра же прекращено, а на предмет второго возникли прения. Ни Большой Патрон, ни Лысый не горели желанием решать проблемы посредством дуэли. Тогда Лысый предложил альтернативу: выдвинуть от каждой стороны по бандиту и выпустить их завтра на Главной городской арене — кто кого одолеет, тот все и получает: рычаги власти, средства массовой информации и так далее. То есть в крае вводится монополия крутого господина X (Лысого или Большого Патрона), вследствие чего господин Y, чей боец окажется убитым в схватке с бойцом господина X, исчезает с политической и экономической арены: его товары не рекламируют, положительные моральные качества — подавно, его образ до неузнаваемости преображается новыми произведениями публицистики, которые, разумеется, будут глубоко проникнуты духом и буквой идеологии господина X.
Предложение Лысого Мамедову понравилось. Большой Патрон, как сказали бы американцы, на несколько минут оказался по уши в дерьме: ни в милиции, ни в контролируемых им преступных группировках не было бандита, способного на равных конкурировать с героем времени Иваном Обушинским. Как вдруг…
Из производственных цехов появился Вячеслав Законный, вплотную занимавшийся расконсервацией преступников. Едва ему доложили, что Патрон в запоре, он тут же оставил консервные банки и поспешил в Банкетный зал. У генерала возникла гениальная идея. Подойдя к столу, он что-то тихо шепнул на ухо Большому Патрону, и у того на лице тотчас же появилась улыбка:
— Завтра Серафим прилетает с Сейшельских островов? — переспросил Патрон.
— Сегодня, — уточнил Законный. — И у меня кое-что на него есть.
— Мы сможем подписать Серафима на стебалово?
— Полагаю, проблем не возникнет.
Воспрянувший Патрон обратился к Лысому:
— Ну-с, Василий Исидорович, когда начнем?
— Сегодня, — ответил Лысый и посмотрел на Мамедова.
— Сегодня, — разрешил Мамедов.
— И кто же выйдет против Ивана Обушинского? — Лысый снисходительно усмехнулся.
— Серафим, — торжественно объявил Большой Патрон.
Надо было видеть физиономию Бляхи: ни в сказке сказать, ни пером описать…
В десять часов утра в аэропорту приземлился лайнер Сейшельские острова — Отвязный. Не успел популярный убийца Серафим сойти с трапа на землю, как угодил прямо в руки правоохранительных органов. Киллера и его любовницу встречали: начальник ГУВД Законный с супругой, председатель Законодательного собрания Иннокентий Халява с мамой, вор в законе Подсудный с заточкой, бизнесмен Ядреный с деньгами и другие официальные и неофициальные лица.
Поймав Серафима за руку, генерал Законный пристегнул его наручниками к своему запястью, обрадованно хмыкнул и напомнил убийце о его долге перед законом. Серафим действительно был кое-что должен закону, поэтому особо не сопротивлялся. В качестве отступного его попросили убить Ивана Обушинского. Спокойно выслушав предложение, киллер потребовал пятьдесят тысяч баксов сверху. Ядреный открыл «дипломат»: