Витя схватил Симу за шиворот, встряхнул… А тут и компания подвыпивших парней из-за угла вышла. И увидели их вместе.
– Вот это Витек! С одной ушел, с другой по углам обжимается. Вот это скорости космические! – заржал Ленчик. – Так это ж Сима, квакушка наша, вернулась со своего детдома… Лягушонка наша в коробчонке на карете приехала! Здрасте… И чё у вас тут, любовь намечается? Прямо вот тут, да? Отлично, а мы посмотрим!
Его дружки радостно зашумели. Витя недолго думая с размаху заехал Ленчику в рожу. На него кинулась вся компания. Били его жестоко. А Сима не стояла в стороне – дралась с мужиками на равных.
– Не троньте его, не троньте, я кому сказала!!!
В руках у Ленчика блеснула заточка. Сима нож увидела и успела крикнуть:
– Витя!
Витя обернулся в тот момент, когда противник кинулся на него, вонзил заточку ему в бок. Витя покачнулся…
– Пацаны, валим! – приказал Ленчик.
Сима увидела кровь на боку у Зорина, просочившуюся сквозь рубаху.
– Витя, Витенька, – не дала она ему упасть.
Вечером Витя очнулся. Лежал он на той самой кровати, где все месяц назад и случилось. Сима вошла, положила ему на голову холодную повязку.
– Скорую и милицию звать не стала. Чуть не убили тебя, гады. Не бойся, Вить, я любых твоих врагов отобью. И Ленчика обратно за решетку отправлю – свистнуть не успеет! Я сильная! А рана-то у тебя неглубокая, по ребру прошла заточка, ничего не задела. До свадьбы заживет.
– До какой еще свадьбы? – Витя в ужасе попытался подняться на кровати.
– Поженимся. Сын родится, дальше – как знаешь. Мне-то от тебя ничего больше не надо! – отвернулась Сима к окну.
– Вот тварь! Только о себе думаешь! А ты обо мне подумала?! А об Ирке подумала, а? Я ж ее люблю! Я ж без нее не хочу ничего и никого! А тебя так подавно! – крикнул Витька и бессильно упал на подушку.
Сима с усмешкой посмотрела на Витю:
– Чего я только не наслушалась. И такого, и похуже. А твоя Ирка обо мне и вовсе не думает. Кабы была девка стоящая, не тронула бы я тебя. Честное комсомольское, не тронула бы. А то ведь баба она дрянь дрянью! Продаст и бровью не поведет! Да как ты этого не видишь!
Витя снова попытался приподняться, но у него сильно закружилась голова. Он упал на подушки, тяжело дыша.
– Не отвечай мне, – тихо прошептала Сима, – потом ответишь. Сил у тебя нету. А у меня их много. И я с тобой поделюсь ими, силами своими! Потому что люблю тебя больше жизни.
– Ох и сволочь ты… – крикнул Витя, сорвал с головы повязку и кинул в Симу. – Убирайся!
– Да, сволочь, – обернулась Сима в дверях, – только не для себя одной стараюсь, Витенька, и для тебя тоже. Ты это потом поймешь.
Наутро соседки Симы снова сплетничали у забора.
– Видала его в окне? Витьку-то? Приворожила его, точно говорю. К ведьме Кузьминичне ездила в Лыткарино, где детдом ихний! Порошков-то привезла с собой небось! – сказала первая.
– Стиральных, что ли? – удивилась вторая.
– Тьфу, ну и дура ты. Откуда у них в Лыткарине порошок стиральный-то в продаже? У них как у нас – шаром покати. Ведьминых порошков привезла. Вот те и уродка, а парня приворожила! Да какого!
– Ерунду ты несешь, Зоя! Бабкины сказки. Никаких порошков в помине нет! – засмеялась подружка. – Она ему просто водку носит. Вот и все волшебство. Таньки моей муж, если ему бутыль показать, тоже становится как доброй волшебницей заколдованный. А потом, как выпьет, тарелки от ревности бьет. Ведь весь сервиз побил, что я на свадьбу им подарила, сукин кот, злодей! Ненавижу!
– Что ты мне своим зятем глаза колешь? Дома на него наорешься. Вона, гляди!
В окне Симиного дома показался силуэт Вити. Он ходил по комнате, пошатываясь от слабости.
– Ну дела! Ну Сима! Отхватила себе кусок счастья. А как же невеста его? – задумались сплетницы…
Ира с матерью развешивали белье во дворе своего дома.
– Вот проворонила свое счастье, довыпендривалась! – возмущалась мать.
– Да что ты несешь, мама! Да он от меня никуда не денется.
– Да? Делся уже! Он у нее ночует. Ночует, ты это понимаешь или мала еще такое понимать? – крикнула мать с издевкой.
– Ночует? Тебе кто сказал? – замерла Ира с наволочкой в руках.
– Все! Только ленивый про это не болтает. Спит он с ней, поняла – спит! А ты дура дурой, даром что красавица. Мозгов тебе Бог не дал, думаешь, все рожей смазливой взять можно – так хрен тебе!
Ира замахнулась на мать мокрым полотенцем:
– Замолчи, врешь ведь!
– Я тебе покажу, как на мать руку поднимать. Я те покажу! – завизжала женщина. – Сама дура виноватая! Сама!
Вцепившись друг в друга, женщины сорвали веревку с бельем. Ире удалось вылезти из-под мокрых простыней, и, толкнув мать, она рванулась к калитке.
– Куда несешься, полоумная? Остынь! – кричала мать ей вслед.
Но разве ее догонишь…
Как угорелая неслась Ира к Симиному дому. У забора она чуть не сбила с ног соседок-сплетниц. Даже не поздоровавшись с ними, без стука ворвалась в дом. Соседки переглянулись.
– Вот теперь уж точно будет кино и немцы, – сказала первая.
Симы дома не было. А Витя все мерил шагами комнату, все маялся: как же быть ему теперь? Как через все село домой идти?
Дверь хлопнула, Витя вздрогнул… На пороге стояла Ира собственной персоной.
– Ты? – остолбенел Витя.
– Я! Не ждал? А вот пришла сама! Вот тебе!
В бешеной злобе Ирка, словно фурия, закатила ему такую пощечину, что парень отлетел к стене.
– Не ждал? Не ждал, да?! – вспыхнула Ира. – А я вот она. И знаю теперь, что мать правду-то говорила! Где эта жаба? Убью ее! Где?
– Ты, Ирка, постой, погоди… Я тебе потом все объясню, – лепетал Зорин, – ты не горячись!
Но остановить Иру было невозможно.
– Ты про любовь мне вещал, а сам с жабой спал. И теперь у нее отсиживаешься! Да надо мной вся деревня в голос смеется! Урод ты, козел! Никогда к тебе не вернусь, никогда, так и запомни! А жабе своей передай… Убью! Покалечу, глаза выколю!
Витя поднял глаза на Ирину:
– Не сейчас только. Беременна она.
– Что?
До Ирки не сразу дошел смысл Витиной фразы. А как дошло, захохотал Ира как безумная.
– Ах, вот где собака-то зарыта! Беременна… Со мной фокус не прошел, а с этой, значит… Ох, дешевка ты, Витька, день тот проклинаю, когда с тобой связалась, дешевка. Только из-за этого? Чтобы от армии отмазаться? Да? Да!
Не выдержал Витя тех слов, схватил Иру и силой вытолкнул вон.
– Уходи, уходи и больше не появляйся! Уходи, слышишь!
Вот так и выгнал свою любимую, сам того не желая. Выгнал, да и затосковал страшно – любовь для него кончилась. И счастье тоже. Потому что Ирочка Долгова была Витькиным счастьем…
Домой Витя ушел через пару дней, рана и впрямь оказалась неглубокой. Ушел, даже не попрощавшись с Симой, – в глаза ей противно смотреть было…
К Симе нагрянула Мария Ивановна собственной персоной. С загадочным видом достала из потрепанной сумочки фату, старомодную, смешную.
– На, Симочка. Себе шила когда-то. Да вот какое дело – не пригодилась. А ты надень!
– Да куда уж! Какая мне фата, Марь Иванна? – возмутилась Сима.
– Я Марья Иванна, а ты у меня Серафима Ивановна. Мы с тобой как родные. Так что надень. Надень, говорю! Я все надеялась-то на счастье с Сергеем Петровичем, ну, с директором нашим, ты знаешь… а он женатый. Побоялась я семью рушить да свое счастье строить… Зря, может быть, Симочка. До сих пор на него глядеть больно. Ведь нет ему с женой счастья. Да и не было никогда. А ты надень и за себя, и за меня! И счастливой будь. За нас обеих. Ты сумеешь, Симочка. Потому что не ленивая ты у меня. Работящая. И человечек ты у меня хороший!
Сима усмехнулась:
– Что ж, счастье, по-вашему, тоже, что ль, работа?
– Еще какая! Самая тяжелая на свете… Поживешь – узнаешь. А теперь вот что: с ЗАГСом договорилась, распишут вас дома. И месяца ждать не будут. А на Леньку-сволочь ваше дело – подавать заявление в милицию, не подавать…