Серафина задохнулась от ужаса. Только что девочка пыталась вырваться, и вот она уже растворилась в воздухе. Плащ проглотил ее. Ошеломленная, растерянная, испуганная, Серафина словно окаменела.
Несколько мгновений мужчину яростно трясло. В темноте было видно, что вокруг него образовалось слабое призрачное сияние, и в тот же миг в нос Серафине ударил мерзкий запах гниения. Голова ее невольно дернулась назад. Девочка сморщилась и сжала губы, задерживая дыхание.
Наверное, она все же издала какой-то едва слышный звук, потому что мужчина в черном плаще вдруг резко обернулся и посмотрел прямо на нее. Он ее заметил! Серафине показалось, что огромная клешня сжала грудную клетку. Капюшон скрывал лицо мужчины, но глаза горели во тьме потусторонним светом.
Серафина снова застыла.
Мужчина хрипло прошептал:
— Я не причиню тебе вреда, дитя…
2
Услышав эти жуткие слова, Серафина словно очнулась. Буквально секунду назад она видела, что за ними последует. «Не выйдет, крыса!» Она повернулась и с новыми силами кинулась бежать.
Она мчалась сквозь лабиринт по сходящимся и расходящимся туннелям, неслась как вихрь, уверенная, что оставила его далеко позади. Но, оглянувшись через плечо, увидела, что страшный человек дышит ей в затылок: он летел, раскинув полы плаща и планируя на них, как на крыльях, протягивая к ней окровавленные руки.
Серафина попыталась ускорить бег, но в тот момент, когда она уже достигла ступеней, ведущих к основному уровню подвала, человек в черном все-таки настиг ее. Одна рука стиснула плечо, другая сомкнулась на шее. Серафина повернулась и зашипела, как рассерженный зверек. Потом завертелась, яростно отбиваясь, и выскользнула из его хватки.
Она рванула вверх по лестнице, перескакивая сразу через три ступени, но он следовал за ней по пятам. Наконец он дотянулся и схватил ее за волосы. Серафина закричала от боли.
— Хватит сопротивляться, малышка, — произнес он спокойно, хотя его пальцы по-прежнему выдирали ей пряди волос.
— Ни за что, — огрызнулась она и укусила его за руку.
Она сражалась со всей яростью, на какую была способна, царапалась и кусалась, но силы были слишком неравны. Человек в черном прижал ее к груди и обвил руками.
Полы плаща поднялись вокруг нее, мерцая серой дымкой. Серафина задыхалась от одуряющего запаха гнили. В ушах стоял отвратительный стук, плащ закручивался и сжимался вокруг нее. Наверное, так стискивает жертву своими кольцами удав.
— Я не причиню тебе вреда, дитя, — вновь жутко зарокотал голос, как будто его обладатель не владел собой, а был во власти безумного голодного духа.
Полы плаща накрыли Серафину с головой, к горлу подкатила тошнота. Она чувствовала, как душа ускользает, — нет, не ускользает, ее вытягивают, выдергивают. Смерть подступила так близко, что тьма застила глаза, и Серафина уже слышала крики детей, прошедших этот путь до нее.
— Нет! Нет! Нет! — закричала она, упираясь.
Она вовсе не хотела исчезать. Дико шипя, она вцепилась ногтями в лицо страшного человека, метя в глаза. Она била его ногами в грудь, кусалась, рычала, как бешеный зверь, ощущая на губах вкус его крови. Девочка в желтом тоже сопротивлялась, но совсем не так. В конце концов Серафине удалось снова вырваться. Она упала на каменный пол, но приземлилась на ноги и тут же метнулась в сторону.
Серафина хотела обратно к отцу, но понимала, что так далеко ей не добежать. Она помчалась по коридору, влетела в главную кухню — там было не меньше дюжины уголков, где можно спрятаться. Скользнуть в черную чугунную плиту? Забиться между медными горшками на полке под самым потолком? Нет. Тут требовалось что-то понадежнее.
Но здесь она была на своей территории, где все знакомо, — свет и темнота, лево и право. В каждом из этих углов ей доводилось охотиться на крыс, и теперь она не собиралась становиться такой же крысой. Она была Самым Главным Крысоловом. И никаким ловушкам, приспособлениям или злобным людям ее не поймать. Она мчалась, прыгала, ползла, как дикий зверек.
Добравшись до бельевой, где на многочисленных деревянных полках лежали стопки сложенных белых простынь и одеял, она заползла в щель в стене под самой нижней полкой в углу. Даже если человек заметит эту дыру, она для него слишком мала. Но Серафине было в самый раз; она знала, что дыра ведет в дальнюю часть прачечной.
Через миг девочка очутилась в комнате, где развешивали и сушили господское постельное белье. Снаружи взошла луна, и ее лучи пробились в подвальные окна. Сотни развевающихся белых простынь свисали с потолка подобно привидениям, а серебристый лунный свет придавал им потустороннее сияние. Серафина остановилась было между свисающими простынями, решая, можно ли здесь укрыться, но тут же передумала и побежала дальше.