— Очень интересно.
— Это она очень интересная девушка. Только не надо забывать пододеть бронежилет.
— Когда Марден уезжал, в тот момент у него не было неприятностей? Неприятностей, которые могли бы дожидаться его?
— Я прокручивал все это в голове. Единственное, что я смог припомнить, это его реакцию, когда ему однажды позвонил какой-то Эдди. Я не знаю фамилию этого Эдди, но звонок раздался ночью, около двух. Коди жил несколько дней у меня, пока подыскивал себе новую квартиру. Я взял трубку, и этот парень заявил, что хочет поговорить с Коди. У него был один из тех ледяных голосов, от которых мороз по коже. Так вот, Коди сказал «алло» и больше не проронил ни слова. Только сидел и бледнел. Раз он попытался что-то вставить, но только промычал какую-то невнятицу. Я не вру; парень был так напуган, что едва удерживал в руках трубку. А как только положил ее, то заметался как сумасшедший, собирая вещи. Я спросил его, что случилось, но он только сказал, что ему надо срочно сматываться, и что позвонит мне на следующий день. Но он не позвонил. Больше я парня не видел.
Над нами внезапно раздались тяжелые шаги, и несколько секунд спустя потолок, казалось, завибрировал от нарастающего рокота басовой струны.
— Здорово же эти басы проходят сквозь стены, — с кислой миной сказал Тайнер. — Этот приятель там наверху включает вертушку, как только приходит домой. Я бы съехал, если бы не мой круг.
— Круг?
— Гончарный круг, — пояснил он. — Он вон там, под брезентом. Квартира в цокольном этаже, наверно, единственное место, где разрешат его держать.
Я взглянул в ту сторону, куда он показывал. Круг находился у двери, ведущей в зал. Я не мог его видеть, когда вошел, а сидел я спиной к нему. На полу возле него стояли две большие квадратные банки, одна с надписью «Пластилин», другая — «Белая глина», и два больших, размером с чемодан, куска глины разнообразных оттенков — от серого до мраморно-черного.
— Хобби, — сказал Тайнер. — Помогает мне иногда расслабиться.
Я кивнул, поднялся и направился к двери.
— Я думаю, это пока все, мистер Тайнер, — сказал я. — Спасибо за помощь.
Я приоткрыл дверь, затем обернулся и наклонился, чтобы получше рассмотреть глину (цвета мрамора). Когда я снова шагнул к двери, я едва не столкнулся с Тайнером, стоявшим позади меня. В его глазах был вызов.
— В чем дело? — дрогнувшим голосом спросил он.
— Ни в чем, — ответил я в удивлении. — А что, собственно говоря, случилось?
Какое-то мгновение его лицо было по-прежнему напряжено, затем он рассмеялся и направился к кушетке.
— Наверное, это нервы, — сказал он. — Все это насчет Коди… — Он, извиняясь, пожал плечами. — Крутаните-ка колесо, если желаете, Селби. Не стесняйтесь. Поставьте немного за своих друзей и знакомых.
— Еще раз спасибо, — сказал я, открывая дверь. — Как-нибудь в другой раз.
Поднимаясь по лестнице, я размышлял о странной реакции Тайнера на интерес, проявленный мной к его глине. Но это продолжалось недолго. Может, как он и сказал, это нервы. А может, у него, как у любого другого, были свои причуды.
Через дорогу от дома Тайнера виднелась открытая дверь бара. Я вошел и позвонил оттуда Стену Рейдеру, все еще находившемуся на месте преступления.
— Как там у тебя? — спросил я. — Отыскал что-нибудь?
— Нет, — ответил Стен. — По правде говоря, мы уже уходим. Я как раз опечатывал дверь, когда ты позвонил. А у тебя?
— Расскажу в участке.
— Отлично. Я уже иду.
Я оказался в полицейском участке в тот момент, когда минутная стрелка на больших электрических часах пошла на последний круг перед часом дня. Стен Рейдер уже сидел за своим столом, уперев ноги в корзину для бумаг; в одной руке он держал бутылку с содовой, в другой — шоколадный батончик.
— Я собирался оставить тебе половину этого батончика, Пит, но как-то так получилось, что я съел твою половину первой.
Я ослабил галстук и достал из верхнего ящика стола сигару.
— Есть какие-нибудь сдвиги?
Он покачал головой, засунул остаток батончика себе в рот и задумчиво разжевал его в свойственной только ему манере.
— Пока нет, дай время. Как насчет того, чтобы просветить меня?
Я рассказал ему о беседах с Ледой Уоллес и Ральфом Тайнером, а также о попытках повидаться с Фредом и Джойс Беннет.
Когда я закончил, Стен вздохнул:
— Похоже, наш покойничек был весьма любвеобильным парнем. Интересно, как это он ухитрился прожить так долго.