Также нам попадались валуны, стоящие вдоль дороги, на которых красовалась та же руна, либо надписи на старо-стаентрадском.
Это была руна Йолша. Точнее, она называлась «Кубок Йолша». Это перевёрнутое А — на самом деле символизирует кубок: низ — это ножка кубка, а верх — чаша. Или это рог, если угодно, рог для питья. А эти камни и столбы называются «Путевые камни» и «Обережные столбы». Их задача — охранять путников в дороге от напастей. Что касается текстов — то это молитвы и цитаты из гимнов богам, и такие камни называются «Молильными камнями» или «Божескими камнями».
Да, действительно в Стаентраде народ очень набожный.
Иногда на деревьях, растущих вдоль дороги, можно было увидеть разноцветные ленточки. Также встречались палки, воткнутые в землю или в груды камней, насыпанных пирамидкой — и к ним были привязаны ленточки. На них изображался либо символ Йолша, либо всевозможные надписи — тоже молитвы и обращения к богам. Стаентрадцы верили в такое явление, как «пассивная молитва». Суть её заключается в том, что, если написать молитву на ленточке или колокольчике — то при каждом колыхании ленты на ветру или звоне колокольчика тебе, в каких-то божественных небесных чертогах, засчитывается, будто ты сам произнёс это моление.
Странная культура, мне чуждая и неведомая — у меня на Родине концепция богов и высших сил отсутствует полностью, и никогда не возникала в истории. Когда мы столкнулись с культами обитателей этих земель, нам пришлось придумывать специальные новые слова для перевода незнакомых понятий: «бог», «дух», «душа», «загробная жизнь», «молитва», «храм» и тому подобное. Ранее нам всё это было неведомо.
Когда мы добрались до холмов, нам попалось стадо овец, пасущихся на свежем воздухе.
— Странно, — сказал я. — Я думал, зимой, когда уже выпал снег, овец прекращают пасти и держат в загонах.
— Иногда овец пасут и зимой, мастш Рой, — сказал Даид. — В конце концов, это ж овцы — в природе они ни в какие загоны не прячутся. У них есть шерсть и жир — не замёрзнут. А вот дед мой покойный говаривал…
Овец было не много и они кучкой теснились друг к другу, щипали пожухлую траву, что могли найти в проталинах, где растаял вчерашний снег. Овцы были лохматы, морды — у некоторых серые, у некоторых чёрные, животные косились на нас хмуро и диковато. Рядом с овцами паслись два рыжих быка, оба тоже жутко лохматые, волосы на лбу падали на глаза, как чёлка у неряшливого человека. Поблизости вертелись две собаки — большие и тоже лохматые, почти не отличимые от овец. Само пастбище было огорожено забором, и он тянулся вдоль дороги, по которой мы ехали. Вдали, как раз на нашем пути, виднелись домики и фермерские постройки, ввысь поднимались струйки дыма, рядом с постройками стояли стога.
— Сколько сейчас времени? — спросил Тольскер.
— Много. Мы уже более двух дионов в пути, — ответил Даид. — Уже прошло время дэйнара. Моя бабка, покойница, говаривала, что нельзя пропускать ни моргрен, ни дэйнар.
«Моргрен» у стаентрадцев означает «завтрак», а «дэйнар» — «обед». Слово происходит от слова «день» и изначально относилось к поденной оплате за труд батрака — плате едой, надо думать. Поэтому в некоторых соседних странах, а также в прошлом Стаентрада, деньги тоже назывались «дэйнары», «деннары», «деннарии» — что значит: «поденная, дневная плата», «дневной заработок».
— Доберёмся до домов впереди, — сказал Тольскер, — и там остановимся. Уж всяко должна быть корчма на пути — вдоль казённого-то тракта!
Все приободрились, услышав это. Я тоже — и не столько потому, что хотелось поесть и посидеть в тепле, сколько из-за того, что уже весь зад отбил этой чёртовой верховой ездой. Я не привычен ездить на лошадях, и не садился в седло уже несколько месяцев. Последний раз, когда я влезал на лошадь, закончился тем, что в пути через ночной лес на меня напали волки. Чудом я от них отбился — и всё лишь благодаря моей курительной трубке. Подробней об этом расскажу как-нибудь позже.
Вернувшись в столицу после той безумной поездки, я долго не садился на коня и даже думать забыл о путешествиях куда-либо. А ездил я в тот раз в глухую деревушку под названием Obharen Dan, «Бобровая Плотина», расположенную неподалёку от Аг-Винэос, чтобы проведать одну знакомую — старушку по имени Мэлис. Она была Zeya Straat — «ясновидящая», «пророк». Она владела Тэ-сю А’ргаэ, только её способность была связана с восприятием частиц времени из будущего, а не из прошлого, как у меня.
Не только нападение волков испортило мне настроение в тот день, но и то, что я услышал от Мэлис. Как сейчас вижу: слепые белые глаза старухи обращены ко мне, и она скрипучим голосом говорит: