В одной из дальних камер кого-то избивали, страдалец орал что есть мочи и молил о пощаде. Избивали двое, рядом также стояли два тюремщика.
- О, - сказал Тольскер. - Кажется, мои ребятки.
Он крикнул:
- Даид! Сэлдэн! Это вы?
- Да, господэн! - ответили из камеры.
Мы с Тольскером направились в их сторону. Заключённые в других камерах вели себя тихо и жались в дальний угол, в тень, смотрели на нас испуганно.
- Нашли кого? - спросил Тольскер.
- Нашли, - ответил один из подручных и вышел нам навстречу, второй продолжал избивать заключённого. Тот валялся на полу и стонал.
- Викорис «Пастушок», - сказал человек Тольскера. - Сын пастуха, за что и получил такое прозвище. Три года служил младшим стражем. Был пойман во время восстания, как один из заговорщиков, арестован как раз у того выхода из Башни и как раз в то время, что указал мастш Рой.
Тольскер кивнул, затем обратился ко мне:
- Желаете взглянуть, мастш Рой?
- Было бы неплохо. Нужно удостовериться, что это и впрямь тот человек, - я обратился к помощнику Тольскера: - Надеюсь, вы не слишком изуродовали лицо?
- Постарались не портить физиономии, мастш Рой, - с ухмылкой ответил он.
Мы вошли в камеру, Тольскер велел второму помощнику прекратить бить заключённого. Тюремщикам он приказал поднять человека на ноги. Избитый походил на безвольную куклу, руки и ноги болтались, как тряпки, он готов был вот-вот потерять сознание.
Пока стражи держали заключённого под руки, один из людей Тольскера поднял его голову, потянув за волосы - чтобы мне было хорошо видно лицо. Другой помощник поднёс факел. Я присмотрелся к заключённому.
- Да, это он, - сказал я. - Тот человек.
- Отлично! - сказал один из людей Тольскера и радостно потёр руки. - Тащите его в пыточную.
- Его уже допрашивали? - спросил Тольскер одного из тюремщиков.
- Нет, господэн, до него очередь ещё не дошла. Тут у нас такой наплыв, что мы не справляемся.
- Ладно. Значит, мы будем первыми, - сказал Тольскер.
Тюремщики уволокли заключённого в тёмный проём коридора, за ними двинулся Тольскер и его люди. Я задержал его и сказал:
- С вашего позволения, я отдохну, присяду где-нибудь здесь. Пользы от меня в пытках всё равно не будет, мастш Тольскер.
- Как угодно, мастш Рой. Мы сами разберёмся.
Они скрылись во тьме коридора, а я отыскал взглядом скамейку и сел. Нужно было собраться и привести в порядок своё состояние - пребывание в Серой Башне и использование Тэ-сю А’ргаэ здорово выматывало.
Я достал трубку, достал кисет со специальной курительной смесью, зажёг огненную палочку - матчез - и закурил.
Я сидел на скамье, курил и ощущал, как расслабление разливается по всему телу, как энергия приходит в порядок. Конечно, было бы неплохо сейчас принять горстку целебного порошка и выпить лекарство, а потом кружечку-другую отвара, но на данный момент всё, что я имел при себе - лишь курительная смесь.
Из коридора раздался вопль ужаса и боли.
Я, закинув ногу на ногу, сидел на скамье и курил в полутьме темницы, из коридора прозвучал сердитый окрик:
- Отвечай, собака, а то я тебе сейчас ухо отрежу!
Я продолжал курить целебную смесь, облегчающую моё состояние, и постарался отвлечься на что-нибудь приятное и не слушать этих воплей.
- Не надо, я всё скажу! Уберите нож!
- Держите его голову ровно, чтобы я не промахнулся!
Я подумал о том, кто дал мне эту курительную смесь и научил её готовить - мой брат Н’ри. Я представил его добрые весёлые глаза, улыбку, представил его растрёпанные короткие волосы (Н’ри предпочитал их стричь, хотя у меня на Родине подобное было вовсе не в моде).
- А-а-а-а-а-а!!!
- Так, займёмся пальцами!
Я думал о Н’ри и улыбался. Ах, Н’ри, Н’ри, дорогой братец!
- Держите руку ровно! Сейчас будет второй!
- Нет! Пожалуйста, нет!!!
Я взглянул на трубку. На ней изображались целующиеся рыбка и ящерица. На другой стороне трубки была вырезана буква: Æ. Я вспомнил ту, что подарила мне эту трубку. Ту, чьё имя начинается на Æ.
- А-а-а-а-а-а!!!
- Что ж ты так вопишь? Я только начал!
Та, чьё имя начинается на Æ. Душа моя, моя любовь! О, как скучал я по ней, и по Н’ри, и по другим, кто мне близки, живя один, совсем один, здесь в Стаентраде, в Аг-Винэос, вдали от Родины, от мест родных.
Я обратился к стоявшему неподалёку тюремщику:
- Уважаемый.
- Чего? - недовольно буркнул тот.
- Передайте Тольскеру, что я подожду снаружи. Мне невмоготу пребывать в этом месте - уж очень угнетающе оно действует.