Конечно, ни у кого не хватило времени озаботиться еще и удобствами — у магов доставало дел и без этого, а рабы банально не успели бы выполнить такую работу за те дни, что прошли со времени перегруппировки войск. Повсюду торчали шалаши и палатки — обиталища простых воинов, а также богато украшенные шатры магов и полководцев. Для предупреждения внезапных нападений имелись сторожевые посты, на искусственных высотах горели яркие огни.
Рабы поднесли Креола и Шамшуддина к одной из палаток и оставили там. Гишбар бросил на них быстрый взгляд и открыл было рот, чтобы окликнуть целителей, но его отвлекли. Вздымая тучи пыли, в ворота влетела огромная боевая колесница. А за ней еще две, и еще, и еще. При виде этого каравана все присутствующие немедля распростерлись в пыли — прибыло высокое начальство. С запозданием, надо сказать — их ожидали еще к полудню.
С первой колесницы сошел рослый старик с пушистой седой бородой — сам Энмеркар, сын Мескингашара, внук бога Шамаша, возлюбленный богини Инанны, завоеватель Аратты и победитель Энсухкешданны, император и верховный жрец Шумера. Вот уже три с половиной столетия этот человек правил государством — будучи на четверть богом, он старел намного медленнее обычных людей (и отнюдь не только из-за ихора[15] в крови). Да и маги помогали ему оставаться крепким и сильным, несмотря на более чем преклонный возраст. Одетый в широкую накидку, вышитую арабесками и различными фигурами, опираясь на полутораметровый золоченый скипетр, он демонстрировал подлинное величие. За ним следовали зонтиконосец и опахальщик — оба со своими инструментами.
С двух других колесниц сошли лугаль[16] Агарзанн и Верховный Маг Шурукках. Первый немедленно призвал к себе коменданта крепости и углубился в составление плана решающей битвы с куклусами. Ее наметили на завтрашний полдень — эти создания Дагона не любят солнечного света.
Шурукках же приветливо обнял Гишбара — их связывала давняя дружба. Именно Шурукках некогда обучал молодого Гишбара боевой магии и ритуальному искусству. И он же несколько лет назад провел брачную церемонию Гишбара и Эйи, дочери колесничего самого Энмеркара. Правда, брак этот окончился печально — два года назад Эйя умерла.
Бывает так, что никакая магия не может сохранить жизнь…
— Здоров ли ты, Гишбар? — добродушно улыбнулся Шурукках. — Не тревожат ли тебя хвори?
— Не тревожат, учитель, все в порядке, — улыбнулся в ответ Гишбар. — И с моим сыном все в порядке — подрастает, на глазах наливается силой. Убедись сам.
Шурукках отогнул угол шатра Гишбара, посмотрел на пухлощекого карапуза, играющего с серебряным ножом, и спросил:
— Не боишься давать ему острые предметы? Зачем ты вообще притащил четырехлетнего мальчика в военный лагерь? Оставил бы в Хешибе, у нянек…
— Пусть заранее приучается, — гордо посмотрел на сына Гишбар. — Трой еще мал, но увидишь, он себя еще покажет!
— Будем надеяться, будем надеяться… а что с этими двоими?
— Это ученики Халая — Креол и Шамшуддин, — ответил Гишбар. — Вчера он без моего ведома отправил их к восточной границе — на разведку.
— В самое сердце некромантов Дагона? — удивился Шурукках. — Всего лишь учеников? Да что это с Халаем — ума он, что ли, решился? Но они, выходит, все же вернулись живыми?
— Ты видишь сам, учитель. Взгляни на того, что лишился глаз — он обучается всего лишь пять лет, но сумел самостоятельно исполнить Мост Серого Льда!
— О! — пораженно воскликнул Шурукках. — Я в свое время овладел этим заклятием только на одиннадцатый год… прекрасно, прекрасно… Если они еще и принесли ценные сведения, их непременно нужно наградить Радужным Жезлом Владык!
— Это высший орден для мага… — удивленно приподнял брови Гишбар.
— Да, заслужить его нелегко… — Шурукках удовлетворенно погладил пять совершенно одинаковых алмазных звезд, пришпиленных к правому шарфу. Под старость Верховный Маг стал немного тщеславным и начал награждать орденами сам себя. — Впрочем, насчет этого мы еще подумаем… Но подожди, ты сказал, его имя Креол? Не сын ли он архимага Креола, что живет во дворце Шахшанор близ Ура?