Времени на размышления не было, поэтому перевертыш сработал на чистых рефлексах. Метнул свой меч в набегающего орка – тот закрылся щитом, на секунду потеряв противника из виду – но вместо того, чтобы бежать подбирать щит, или просто бежать куда глаза глядят, рванул навстречу.
Рывок вражеского щита на себя – ожидавший толчка в другую сторону орк не успел сориентироваться и подставил беззащитный правый бок – и вытащенный засопожник чиркает по связкам под правым же коленом здоровяка. Тот даже не сразу понял, что произошло. Попытался развернуться, чтобы вновь поймать верткого бойца на щит, однако нога неожиданно подломилась, вынуждая орка припасть на одно колено.
Не слишком удачно приземлившийся при этом Ромул – спасибо смягчившему удар снегу – морщась и потирая ушибленное плечо разорвал дистанцию и не торопясь пошел собирать потерянные в ходе поединка вещи. Он подобрал щит, дернул из земли встрявший в нее остриём меч, после чего вразвалочку двинул обратно к орку.
Серокожему понадобилось секунд десять чтобы понять, что он уже, по сути, умер. Здоровяк издал полный звериной злобы и отчаяния крик и попытался последним прыжком – в который вложил все силы – достать стоящего в трех метрах человека. Не получилось. Ромул просто сдвинулся в сторону, пропуская вражеское тело мимо себя, а когда орк потерял равновесие и завалился на снег, подскочил и одним ударом отсек здоровяку голову.
Отсек голову, вытер окровавленный клинок об одежду убитого им орка, привычным движением вложил его в ножны, после чего расправил плечи и осмотрелся. Обе стоящие друг на против друга армии на секунду притихли от неожиданного исхода поединка. На поле предстоящего боя начли, медленно кружась в воздухе, опускаться сорвавшиеся с неба снежинки.
Ромул нагнулся, поднял окровавленную голову орка – размером с небольшой пятилитровый бочонок – и в победном жесте вскинул ее вверх. С обеих сторон раздались бурные крики: люди вопили приветственно и радостно. Победа поединщика перед сражением издревле считалась хорошим знаком, хоть с практической точки зрения никакого значения и не имела. Орки же кричали яростно и возмущенно. Совсем не такого исхода они ждали от своего чемпиона.
Перевертыш тем временем повернулся к серокожим и издевательски поклонившись неторопливо пошел обратно. Голову, что характерно, он так и не бросил.
- Пушкарям приготовиться. Как только Ромул дойдет до строя быть готовыми открыть огонь ядрами! - К сожалению, из четырнадцати пушек на дальнюю дистанцию могли стрелять только четыре штуки, относящиеся ко второму поколению. Остальные для этого были слишком хлипкие, и существовала вполне реальная опасность, что такое, с позволения сказать, орудие просто разорвет. Из них стреляли только картечью. – Огонь!
Четыре пушки не слишком слитно рявкнули, выплевывая в сторону орков небольшие чугунные шары и обозначая тем самым начало сражения. Двести метров для порохового оружия – это в любом случае не очень много. Даже мушкетная пуля вполне способна – если попадет, конечно, с чем, собственно и были основные проблемы - на таком расстоянии натворить делов, ну а пушечные ядра влетев в строй серокожих проделали настоящие просеки. Два из них. Те, которые попали в цель, мгновенно отправили на тот свет по несколько орков. Одно ядро ушло выше, а четвертое – зарылось в снег перед строем, взметнув воздух настоящий фонтан мелкой снежной пыли.
Выстрелы пушек явно переполнили чашу терпения неизвестного орочьего командующего и стали таким себе своеобразным сигналом к атаке. Собственно, серокожие в понуканиях и сами не нуждались: с яростными криками, размахивая оружием орда бросилась вперед.
Выглядело это конечно жутковато, но, надо признать, что, если бы дикари вместо этого основанного на эмоциях порыва, двинулись бы вперед четко соблюдая строй и шагая слитно под бой барабана, граф бы встревожился гораздо больше. А так…
- Посмотрим еще кто-кого, - тихо пробормотал Серов, а в слух скомандовал, – картечью огонь!
Оставшиеся до этого заряженными пушки окутались дымными облачками и по набегающей волне орков как будто прошлось здоровенной косой смерти. Крепкие в прочих случаях шиты против разогнанных до околозвуковых скоростей железных горошин не играли совершенно. Первый же залп выбил из строя пару сотен серокожих тел. Сколько из них сразу отправились на знакомство с духами предков, а сколько отделались той или иной степени тяжести ранениями – неизвестно. Да и не важно, в общем-то.