«Как там он сказал», - Серов повторно прокрутил полученную недавно информацию в голове, - «воля и желание. Ну итого и другого у меня навалом».
Он открыл глаза и попытался направить теплоту, поселившуюся с недавних пор у него в груди в сторону невидимого глазу противника. При этом не боясь показаться смешным, попаданец сопроводил свое усилие жестом направив руку с зажатым в ней клинком вверх, туда, где по ощущениям кружились призванные шаманами духи.
Сколько он так простоял – сказать сложно. Может десять секунд, а может пару минут, но в конце концов, непонятная сила, обладателем которой он стал, все же проявила себя. Клинок объяло холодным пламенем и вверх ударил луч света.
В следующую секунду произошло сразу несколько событий. По ушам всех стоящих в радиусе сотни метров ударил отвратительный визг, который, казалось, ввинчивался в мозг, пробирая до самых глубин. Длился он буквально пару мгновений, но этого оказалось достаточно, чтобы сражение на этом участке фронта прекратилось: оглушенные люди и орки стояли, мотая головами и пытались понять, что вообще произошло.
Сам Серов, из которого как будто разом вынули душу, без сил повалился на снег. Угасающим, погружающимся во тьму, сознанием он успел отметить, что его тело еще секунду назад промерзшее чуть ли не до отрицательной температуры, внезапно вспыхнуло нестерпимым жаром. В следующую секунду граф отключился.
Где-то там в тылу орды орков собравшиеся в круг шаманы, принесшие прошлой ночью огромную – несколько сотен человек – жертву своим жадным до крови божкам, словили жесточайший откат от своего призыва. По неизвестным им причинам, один из духов, отозвавшихся на зов своих слуг и позарившихся на знатное угощение, внезапно развоплотился. Остальные же проявив свойственную мелким божкам осторожность – когда твое существование длится столетиями на возможную гибель начинаешь смотреть по-другому – мгновенно дали деру. И теперь часть той силы, которая высвободилась после гибели духа, по тонкому мостику, что создали шаманы перед битвой, обрушилась на них в обратном направлении. Вся учувствовавшая в ритуале восьмёрка говорящих с духами, в итоге отправилась в глубокий нокаут.
Людские маги в этот же момент спустили с привязи удерживаемое ими последние часы заклинание. Над ним трудилось три десятка человек в течение нескольких дней. Было вложено куча работы, магических сил, дорогостоящих ингредиентов и драгоценных камней. Скрученная в тугой жгут сила, повинуясь короткой команде, вырвалась на свободу обретя форму огня. Обжигающая волна, выпущенная магами, должна была уничтожить несколько тысяч орков и мгновенно решить исход битвы в пользу обороняющихся. Но получилось совсем иначе.
Нет, магия, когда вновь вернулась возможность ее использовать, отработала так как задумывалось. Из насыпанного на правом фланге вала вверх ударила десятиметровая стена огня, которая затем опрокинулась в восточном направлении и затопила желтеющими – почти белыми от высокой температуры – языками пламени все пространство вокруг. Снег на земле мгновенно превратился в пар, земля спеклась до стекловидной корки. Попавшие же под действие заклинания орки почти мгновенно обратились в пепел.
Вот только к моменту, когда ловушка захлопнулась, основная часть орков уже перемахнула через вал, продолжая наседать на пятящихся копейщиков. Огненная волна задела лишь малую часть задних рядов, добила отползающих от места бойни раненных и уничтожила большую часть орочьих лучников, которые как раз оседлали насыпь, чтобы было удобнее пускать стрелы по отходящим людям. Вместо того чтобы решить исход битвы, в этот раз огненная магия лишь «слизнула» несколько сотен бойцов второй линии, что на общем исходе сражения отразилось весьма незначительно.
Впрочем, взметнувшийся к небу огонь и крики сжигаемых заживо сородичей изрядно смутили воинов степи и позволили копейному строю отступить. Кроме того, два десятка Ариеновских учеников, которых Элей держал при себе в качестве резерва в этот момент протиснулись вперед и выпустили по ошалевшим оркам свои огнешары. В отличие от мощного заклинания старших товарищей, снаряды молодых магов врываясь наносили весьма скромный урон. И тем не менее этот залп, жертвой которого стало около семи десятков серокожих – меньшая часть насмерть, остальные отделались ожогами разной степени тяжести – окончательно отбил у них желание кидаться вперед на выставленные копья. Нет, они не бросились бежать, сверкая пятками, но все же что-то сломалось внутри воинов степи, в конце концов они пришли на западный берег Кель не для того, чтобы умирать, а для того чтобы захватывать добычу. А добыча в этот раз оказалась слишком уж кусачей.