− Ах, отправляться? – обрадовались из-за скалы. − А вы отправляйтесь-ка…
И нам был со всем греческим темпераментом обрисован наш будущий маршрут на ближайшую неделю (с точностью до «куда свернуть»). Тени – и те приумолкли, а один из бывших стражников совершенно ясно высказал мысль, что «это было достойно богов!». Мы не всё поняли, но после того как осознали…
Веслава нам пришлось держать вчетвером.
− Да что ты им сделаешь, они там кто не бессмертные – мертвые все!
− Мертвых… не трону… − алхимик методично старался вырваться или хоть незаметно дотянуться до одного из карманов. − Но бессмертные умереть захотят в самом ближайшем будущем! Пустите руки!
− Кто ты, который позволяет себе такие оскорбления в сторону Дружины? – поинтересовался Йехар. Мимоходом он выкрутил алхимику кисть и был отправлен по адресу даже более дальнему, чем тот, по которому нас послали только что.
− Никто, − с хитрым смешком отвечали из-за двери.
Наверное, если бы в этот момент мне не пришлось удерживать Веслава от убийства, правда, теперь уже нашего рыцаря, я бы сообразила быстрее. А так только потом додумалась:
− Одиссей, что ли?
За каменной дверью смешались и попытались открутиться:
− Нет!
И тут уж я взорвалась не хуже алхимика:
− Знаешь что, Лаэрт твой папа?! Наплевать мне, как тебя зовут по-местному! Циклопа ослеплял? Про то, что тебя зовут Никто, – циклопу врал? Ну, и не ври одно и то же два раза, морда Итакская!
Здесь я себя чувствовала как рыба в воде: «Одиссея» − это из любимого и зачитанного до дыр. Я могла бы, не сходя с места, перечислить имена половины нехороших женихов, которые пытались свататься к верной Одиссеевой Пенелопе. И это не предел.
Прочих, однако, поразило не мое владение информацией. Бо повернулась к Веславу, озабоченно нахмурила брови и поинтересовалась:
− А ты ее покусал, да? А от этого есть противоядие?
По ту сторону тоже какое-то время царило молчание, а потом меня с тоской поправили:
− Йитокская. Вы не оттуда сейчас?
− Чего нет – того нет, − буркнула я так, чтобы меня услышали.
− Жалко… − загрустили из расщелины. – А боги к вам не выйдут, не думайте.
− Что так? – громко поинтересовался Веслав. – Боятся?
− Наши боги бесстрашны, чужеземец… − из-за каменной толщи долетел смешок, и потом уточнение: − Потому что только чужеземец мог сказать такую глупость. Может статься, ты еще и безумец?
− Это кого он психом назвал?! – вскипел алхимик, выхватывая разрыв-траву. Мы не успели его остановить, да и останавливать оказалось не нужно: скала осталась скалою, и, наверное, была толщиной куда больше Веслава, хотя хихиканье здешнего Одиссея слышалось с замечательной четкостью. Ну, да местные Повелители еще и не на то способны.
Йехар вполголоса посоветовал алхимику использовать разрыв-траву вместо кляпа, а сам шагнул вперед так, будто надеялся, что его лучше услышат или лучше поймут.
− Почему они к нам не выйдут?
− Потому что держат совет о судьбах смертных, и ничто не должно их отвлекать, − ответил басовитый голос. Рядом тем временем хихикал Одиссей.
Все ясно. Банально, стало быть, боятся. И нас, да и вообще. И ведь, судя по моим расчетам, не такие уж трусливые представители пантеона тут собрались, так нет же…
− Их не должны отвлекать даже эти самые судьбы?
Из-за скалы донеслись два вздоха. Один как будто говорил: «Ну, что вы меня-то мучаете, я тут не больше вашего понимаю…» Второй разумел в виду другое: «Да я все понимаю даже лучше вас, но вот помочь вам все равно не могу».
− Мы туда, кажется, не попадем? – спросил Эдмус, усиленно пытаясь изобразить Бо. Даже ресницами хлопал очень похоже. Некоторые тени не удержались от смеха.
− Не факт! – отрезал Веслав. – Если разрыв-трава не действует – есть и более… радикальные…
− По-твоему, если мы тут Хиросиму устроим, боги нам обрадуются? – я постаралась, чтобы голос звучал невинно, но фраза должна была подразумевать массу всего: и трехголового пса Цербера с драконом вместо хвоста, и Стикс, через который нам каким-то образом надо переправляться, а что с перевозчиком делать? И чудовищ подземного мира.
Алхимик немного утихомирился. И то сказать, скала над нами выглядела так, что взорвать ее, конечно, можно было… но тогда девяносто процентов – за то, что ход в Эйд будет завален навсегда. После чего всемогущие боги, можно поспорить, тоже нас по головке не погладят.
Пока мы решали, останется ли подземное царство в том виде, в каком есть сейчас, Йехар и Одиссей пришли через стенку к кое-какому взаимопониманию. Наверное, потому что оба были странниками, только в разных масштабах и по разным причинам.
− Я хотел бы увидеть ваши лица, − через стенку вещал бывший царь Итаки, − давно я уже не видел живых… Но нам нет отсюда хода – никому из нас. Скала эта сдвинется с места, только если вздрогнут здешние стены, а они стоят незыблемо.
Йехар скосился на Веслава. Тот пожал плечами. Эдмус наобум пнул гранитную стену, отскочил с воем, зато подтвердил сразу:
− Незы-ы-ы-ыблемо…
Разговор зашел в тупик со всех сторон, кроме стороны Бо.
− А у вас там никого нету, чтобы по сердцам? – поинтересовалась она вдруг. – А то тут ходит какая-то бяка и у всех души забирает, или не души, ну, или не бяка, и я вообще не очень-то все понимаю, но…
Краем глаза я заметила, как из сонмища теней поспешно ретировалась тень сфинкса: Хсиния и после смерти не выносила блондинок.
− … тут какое-то Сердце Трона, и с ним чего-то надо сделать, потому что пока оно так, как сейчас, – это нехорошо, ну, вы же поняли?
− Чего ж тут неясного! – в гробовом молчании радостно откликнулся Эдмус. Из-за скалы сначала долго не отвечали, а потом несмело уточнили:
− Вы точно из Дружины?
− Дай-ка я, − буркнул Веслав, подавшись вперед, но в него вцепились буквально все. Если он сейчас заговорит в стиле своих бесед с Хсинией – Одиссея по ту сторону скалы удар хватит. И плевать на то, что он мертвый.
В результате сомнительная честь давать объяснения по поводу происходящего в стране беспредела выпала мне. Я старалась быть предельно краткой, источников информации не называть, догадок не приводить, поэтому получилось примерно так:
− Легенду о Сердце Кроне знаешь? Так вот, мы думаем, этим сердцем завладела дочь богини обмана Аты и с его помощью отнимает бессмертие у богов. Хочет возродить Крона. И что с этим делать – мы решительно не знаем, так что, может, подключишь хитрость вашу хваленую и посоветуешь что-нибудь такое спасительное?
− Хорошо, − покладисто отозвался Одиссей, − но вы дадите мне клятву…
Вся наша компания, ни слова не говоря, отвернулась от Врат Эйда в дружном намерении утопать куда подальше. Кстати, это был второй раз, когда мы действовали синхронно.
Видно, царь Итаки, хотя нас и не видел, но что-то такое почувствовал, потому что откликнулся милостиво:
− Хорошо, смертные гости, мой совет вы получите без клятв. Устройте для коварной Атеи хитроумную ловушку, и, когда она в нее попадется, − вы сможете уничтожить то сердце, которое такими бедами грозит нашему миру…
Веслав со стоном закатил глаза. Вообразил себе новый проект Троянского коня, наверное. Может, еще Нефоса взять вместо модели? Троянский пегас – куда ни шло…
− Ловушку? А чем, скажи на милость, можно привлечь…
Алхимик замолчал. В самом деле, приманка очевидна: парочку бессмертных нам бы… или хоть слухи о них пустить – и можно пробовать. Но тогда возникает другая проблема:
− А что нам делать, если мы ее поймаем? Если, например, это Сердце мечом – оно бух – и нету?
В ответ на вопрос Эдмуса за каменной стеной долго давились сначала воздухом, потом, кажется, смехом. Потом Одиссей замолк, а на передний план выступил тот голос, что был пониже:
− Сердце Крона нельзя истребить. Лишь стрелы могли бы помочь здесь: стрела Громовержца сковала бы его ярость страхом пред сыновьей мощью. Но далеко теперь Зевей, и пуст его колчан… Крон же жаждет мести, забыв, что, как в древние времена, глотает он своих детей. Если поймет он и вспомнит свое родство – утихнет его неистовый гнев и смирится дух. Теперь уходите. Я, прорицатель Тиресс, сказал, что мне было ведомо.