Вдобавок к бинту Веслав протянул ему темный плоский пузырек и мерный стаканчик, налитый доверху.
− Это – заживляющее, польешь бинты, а кроветвор выпьешь, − он силой сунул стаканчик в руку Йехара. – Да бери ты! Нам на себе тебя тащить? Обезболивающего, надеюсь, не надо?
Возмущенный сомнениями в своей терпеливости рыцарь раскрыл рот.
− Ладненько, − заключил алхимик. – Я на сбор урожая.
И он опять отправился к скалам, убедившись перед этим, что у него на одежде не осталось следов крови. Йехар поколебался, но кроветвор проглотил. На лицо его мало-помалу начал возвращаться румянец.
− Бой замечательный был, − заметила я. Присела рядом и принялась помогать рыцарю забинтовывать запястье. Заживляющее пахло гнилыми яблоками, но кровь остановило сразу, и рана мгновенно взялась корочкой.
− Глэриону спасибо, − Йехар с любовью погладил рукоять клинка. – Не могу припомнить точно, в который раз он меня выручает за все эти десятки лет…
− Десятки? Сколько же лет ты по мирам скитался?
От скалы донесся голос Веслава:
− Чем ты думал, пироман?! Тут сплошные головешки!
Йехар скрипнул зубами, но тут же утомленно улыбнулся мне.
− Я расскажу тебе. Потом. Теперь самое главное – что поединок с Афродитом тебе не страшен более, и вскоре после него мы сможем отправиться к вратам Эйда…
Тоже мне, утешение. Бо какое-то время соображала, потом завела глаза к синему небу и вдруг поинтересовалась:
− А если браслетик и действие этого цветочка сведет на нет, а?
В который раз мне захотелось в Питер.
Глава 9. Любовь, арена и пиры
Сандалии на сей раз действовали более точно. Возможно, причиной этому был длинный монолог раздраженного Веслава: мол, если вдруг не туда, так из-под земли вырою, в пепел развею, а перед этим все перья на крылышках выщипаю. Под конец монолога ёжиться начал даже Эдмус. Однако же, после взлета – на этот раз не такого быстрого – и вполне нормального приземления мы оказались на медной крыше дворца. Раскалённой по дневному времени крыше. Так что мы сначала чуть не свалились, а потом чуть не изжарились, спасибо – нашлась сначала лестница, видно, для каких-то рабов, а потом дверь внутрь помещения. Дверь была заперта, но Йехар разрешил эту проблему одним широким движением меча.
− А разрыв-трава на что? – проворчал Веслав. – И дырок обугленных не оставляет!
Рыцарь насупился и промолчал. Нельзя было сказать, что эти двое прониклись друг к другу большой симпатией за последних несколько часов. Довольно быстро нам удалось под прикрытием мороков дойти до своих покоев – да и мороки были не особенно нужны: во дворце царила паника, а с ее источником мы были знакомы лучше всех.
Уже перед нашими комнатами нам навстречу бросилась та самая некрасивая девушка с жезлом, которую мы видели в зале.
− Хвала богам! Где вы были? Царица просила привести вас, может быть, вам удастся его усмирить…
− Кого? – вовремя прикинулся шлангом Эдмус.
− Коня Громовержца, он вырвался на волю! И он ведет себя… − она запнулась, − странно.
Веслав и Йехар обменялись разъяренными взглядами.
− Мы призвали на помощь Зевея и Гээру в надежде, что они могут смирить его гнев, жрецы возносят жертвы богам, но пока…
− Как Зевея и Гээру? – вдруг дошло до меня. – Да ведь они же теперь смерт…
− Я должен это видеть, − выдохнул Эдмус и понесся по коридору первым. За ним бежали мы, Йехар по пути выспрашивал о жертвах. Выяснилось, что убитых пока вроде бы нет, разрушена одна конюшня, разбит жертвенник какой-то Гэйстии, а верховная жрица сидит в колодце, и пока вытащить её не могут. Но это были лишь блеклые описания, а вот шут наш оказался прав.
Это стоило видеть.
Пышный царский двор превратился в руины. Вокруг в живописном порядке расположилась окрошка от статуй, щепки от ценных пород деревьев и прочий мусор. Эвакуация со двора шла сразу по нескольким направлениям, а центральную группу представляли трое: реактивный Нефос, растрепанный Зевей и насупленная Гээра. Четвертым участником представления был сочный персик в руках Зевея.
В данный момент бывший Громовержец метался по двору, с уверенностью женатого человека увертываясь от хаотично летящих молний; к счастью, глаза у волшебного конька теперь разбежались в разные стороны, так что он не мог толком прицелиться. Попутно бывший бог умудрялся размахивать персиком, как штандартом, и выкрикивать текст примерно такого содержания:
− Нефос! Посмотри! Я же твой хозяин… узнай меня! Вот персик… хороший персик… ты же их ешь? А-а!! Проклятые фрукты варваров! Достаньте кто-нибудь нектара или амброзии! Ну, хотя бы винограда…
Гээра выполняла роль болельщицы, но непонятно было, на чьей стороне ее симпатии:
− Ты слышал мои советы, что не надо было приводить на Олиму это чудовище! – орала она, азартно размахивая каким-то кувшином, наверное, прихваченным на всякий случай. – Сражайся же, как мужчина! Или мужчина ты лишь тогда, когда улыбаешься молодым царицам? О, я знаю тебя!
− Помоги лучше своему мужу! − взывал Зевей. С досады он запустил персиком в Нефоса, к общему удивлению попал, и теперь интенсивность обстрела возросла в полтора раза.
− Нет! Сперва ты мне скажешь, сколько у тебя детей!
В эту сцену трудно поверить, а еще труднее ее было видеть и сознавать, что она реальна. Дружина в очередной раз собралась было дружно тормозить, но тут Йехар показал чудеса геройства и выдернул Зевея из-под молниевого ливня.
− Он никогда себя так не вел, − огорченно заметил Громовержец, когда его втащили в двери дворца. Мы понимающе покивали. Не каждый день видишь в небесах пегаса, который пытается звуками и пилотажем превзойти подвиги «Русских витязей».
Муженьком занялась Гээра. Пока она доказывала Зевею, какое он ничтожество, Йехар гневно обернулся к Веславу:
− Почему он не улетает?
− Откуда мне знать, − огрызнулся тот. – Полигон ему для стрельбы понравился. Разнесет тут все – и полетит себе.
− Так усыпи его!
Раздраженное шипенье. Молчаливая, но выразительная демонстрация комбинации из трех пальцев, а потом пустого пузырька. Ясно, усыплять нечем. Эдмус поскреб когтистым пальцем в затылке и попробовал крыло.
− Я бы его отвлек, да…
Шуту привычно заткнули рот. Состязаться с Нефосом в скорости в открытом пространстве – не то, что в зале, тут маневренностью не возьмешь, и хотя шума от мертвого спирита будет гораздо меньше…
И ведь браслет этот, Хаос его побери! Как некстати, вдруг да помогла бы заморозка…
− Темный, если ты сейчас же не…
Йехар не закончил угрозы. Над его головой появилось неровное выщербленное отверстие. Пегас спустился, звонко зацокав копытами. Решил прикончить нас, чего бы это ни стоило, а сверху целиться в двери, пусть и в очень широкие, неудобно.
− Что мне сделать? Что? – рявкнул в ответ Веслав. – Я вам не профессор, возможности не те, и ты же не думаешь, что я против него использую, например…
Тут Бо в очередной раз всех поразила. Как я заметила, она вообще обладала неисчерпаемым запасом вот таких поразительных моментов, только предпочитала обычно шокировать неприятно.
На сей раз она без долгих раздумий выхватила из первого попавшегося кармана алхимика первый попавшийся пакетик, зажала его в руке как гранату и шагнула к Нефосу с боевым кличем:
− Бойся блондинок!
Честное слово, реакция у него была примерно как у нас: он остолбенел. Просто замер с раскрытой пастью, подняв копыто, выпучив и без того выпуклые глаза. Он явно пытался построить в своем лошадином мозгу какую-то логическую цепочку, но Бо близко не знал, поэтому очень удивлялся, почему ничего не выходит.
Я перевела глаза на Веслава: он замер точно в такой же позе, с открытым ртом, поднятой рукой и вытаращенными глазами, правда, левое веко подергивалось в вечном тике. Наверное, алхимик тоже пытался что-то построить, и результаты тоже были печальными.
Пока решительно все, кто еще не уполз с поля боя, пытались разобраться в особенностях поведения блондинок, пакетик с розоватым порошком смачно впечатался в морду Нефоса, придав ему сходство с крылатым пони девушки-эмо. Пегас медленно и мрачно слизал пакетик и принялся его жевать. Весь его вид говорил, что вот кто-то сейчас огребет по полной. Порошок весело хрустел под здоровенными клыками.