В груди опять пополз холодок. А ведь прав был Веслав. Действительно, дура. Третий закон…
− Да, − угрюмо сказал Йехар. На меня он теперь не смотрел. – Не о тебе. О себе беспокоился. О том, что не сможет вернуться.
И говорить ему после этого сразу расхотелось, и как-то сразу ему вспомнилась тысяча неотложных дел, вроде охоты, и только когда он уже уходил – я догадалась у него спросить:
− Я ее все-таки вытащила?
И по глазам увидела, что все-таки – да.
Остальные, кроме Веслава, тоже полагали, что мой поступок заслуживает восхищения. Особенно Эдмус. Виола отгоняла его, как могла, но он взлетал, дурачился и вопил, что, если ему не позволят выразить свое почтение «великой летунье», − он будет выражать его во весь голос с неба. Пришлось пережить и это.
− Какое это было зрелище! – закатывался шут через пару часов, когда я уже могла вынести его болтовню. – Я поднимаю глаза, и тут ты летишь на меня и кричишь, чтобы ловил… да я, когда услышал, – чуть за тобой не рухнул! Потом пропадаешь, Йехар собирается меня убивать за то, что не поймал, Герем смеется, все хотят убивать уже Герема, потом вдруг эта штука, как вы ее там зовете, разевает пасть и… Ты по красивой дуге впечатываешься в скалу. Бамс! И с виду мертва-мертвешенька, особенно когда отлипла и аккуратно свалилась на руки Йехара. Нет, ну какое это было зрелище! Он… ты на руках… стрела эта у тебя… и вид такой траги-ический, у обоих. И если бы эта тварь не окатила нас всех в этот момент фонтаном переваренной морской водички с какими-то досками и костями пополам – и впрямь хотелось бы плакать.
Я вообразила себе зрелище, и мне стало не по себе гораздо больше, чем когда я оказалась у Харибды в глотке.
− А Герем стрелу отнять не пытался?
− А ее отберешь, как же! Да ему еще и больше всех досталось, какими-то ошметками облепило, так что он, наверное, не рассмотрел, что ты ее достала. Ха! Да он тебя не рассмотрел, я думаю…
− А если увидел, то решил, что ты неживая, − вставила Виола, которая присутствовала рядом в качестве контролера шута. – Мы тоже так сначала решили. Ты почти захлебнулась – как, кстати? Я думала, ты…
− Я же ученик, − развела я руками. – Это профессора могут под водой годами, если надо…
− Да и головой ты ударилась здорово, Веслав над тобой все трясся…
− Как над люб… имой, − с запинкой хмыкнул шут. – И если бы он не орал каждые полчаса: «Ну, очнется – нахлебается «Ниагары!» или «Живыми вернемся – в камень превращу!» − мы бы даже умилялись.
− Брысь отсюда! – грянуло сверху.
Надо отдать им должное – кроме меня, никто не вздрогнул.
− Кошечек тут нет, − напряженно сказала Виола. – Собачек тоже.
− Хомо сапиенсов тоже не вижу, − огрызнулся алхимик, приседая рядом со мной. – Поверни голову. Ну, все затянулось, вроде, а с самочувствием что?
Самочувствие было отличным, кроме одного маленького недоразумения в моем организме.
− Мне очень хочется тебе врезать, − призналась я подавленно. – Это нормально?
− Еще как! – вздохнула Виола, почесывая кулаки.
− Вполне, − осклабился Веслав, щупая у меня пульс, − побочное действие «Антиамура». Ты этой стрелой все руки себе расцарапала, не хватало мне тут пылких признаний в любви…
− Ты мне испортил жизнь, − подрагивающим голосом признался спирит. – А если бы она согласилась скрасить мое одиночество?
− Так у меня ж не десять таких стрел было, − буркнула я и приняла из рук алхимика кружку с каким-то пойлом. Искренне понадеялась, что про «Ниагару» он пустые угрозы выкрикивал. – Йехара мне почему-то не хотелось ударить, это как?
− Это так, что ты его как девушку воспринимаешь, − ответил алхимик, потом поймал мой взгляд, который задумчиво остановился на его переносице, и отодвинулся подальше. – Учитывая некоторые его сентиментальные выкладки – я тебя понимаю.
Выглядел он уже не таким разозленным, как давеча, отошел, наверное. «Отходчивый» − кажется, так его Игнатский охарактеризовал. Ну, да каким бы ни был – лишь бы хоть на полчасика перестал психовать.
Наивной мне еще предстояло узнать, что, когда Веслав перестает психовать, – как раз начинаются самые большие проблемы.
− Лучше, чем я ждал, − подвел итог алхимик. – Если бы мозг задело – и заживляющее бы не спасло, а у тебя даже череп не треснул.
− Попробую догадаться, − вяло сказала я, баюкая в руках кружку, − потому что мозг отсутствует начисто, а его место занимает костная ткань?
− Между прочим, на скале осталась вмятина, − вставил Эдмус, − я специально смотрел, так что… к слову, изящная формулировка.
− Пей, − Веслав коротко кивнул на кружку; слова шута он пропустил мимо ушей, мои тоже, но тут скорее по принципу «молчание – знак согласия». – Есть хочешь?
− Да не особенно, − я поймала себя на том, что это как-то странно. Что, он пичкал меня своим «Завтраком туриста» в эти четыре дня? Да нет, «Завтрак туриста» у него в той деревне выхлебали. Ладно, с этим потом разберемся. – Потом, наверное… сейчас мне бы к морю, силы восстановить.
− Встанешь через трое суток, − непререкаемым тоном заявил Веслав, − и хоть обратно к Харибде, а пока… лежать, кому сказано!
Он очень вовремя убрался подальше, потому что при его последних словах побочный эффект «Антиамура» взыграл в моей крови с новой силой, и я постаралась придать левому глазу алхимика качественно новую форму.
Меня удержали Виола и хихикающий Эдмус, последний успел подхватить кружку с эликсиром и опять сунуть ее мне в руки.
− Веслав, ты бы шел… − сквозь зубы посоветовала Виола, укладывая меня на место. Алхимик сделал жест, который обозначал, что уйдет он тогда, когда получит пустую кружку. Я торопливо отхлебнула и поморщилась: на вкус – натуральный содовый раствор, только в придачу йодом каким-то отдает, что ли.
− А Йехар уже решил, куда мы теперь… − я неопределенно мотнула головой. В сторону алхимика старалась не смотреть, чтобы не было повторного соблазна подправить ему физиономию. Виола чуть вскинула брови.
− Может, и решил, но ждал тебя. Окончательное решение будет приниматься в полном составе.
− Так зовите его и давайте… − я начала подниматься, но перед этим допила остатки бурды из кружки, − Веслав, что за дрянь?
Алхимик не ответил, но я уже догадалась сама, по тому, как потяжелели веки, и к рукам-ногам будто гири привязали. Сон накатывался мгновенно, и последнее, что я помню – ощущение того, что кружка выпала из рук, да еще свою мысль: «А жаль все-таки, что врезать ему не удалось…».
Я спала долго и спокойно, не подозревая, что на следующие неполные трое суток мне обеспечен кошмар наяву.
Правда, я это очень скоро поняла, когда по пробуждении узрела светлого странника с умиленной улыбкой и услышала его голос:
− С добрым утром, Ольга! Ты спала около десяти часов. Теперь тебе необходимо подкрепить силы. Выпей бульона!
Спрашивается, почему я не закричала при виде этого ужасного зрелища? Просто потому, что в него не поверила.
Кроме розового масла, я еще терпеть не могу больницы. В больнице я лежала только раз, в детстве, но с тех пор у меня развилась форменная фобия и общих палат, и деловитых докторов, и дезинфицирующего медицинского запаха… Нет, мне легче забиться в уголок и тихо лежать, приказывая болезни оставить себя в покое. Глотать «Парацетамол» только когда столбик термометра доходит до отметки в 38◦С… и вообще, мне повезло, я болела мало, но теперь вывод был неоспоримым: я оказалась на ролях пациента.
Впору было осторожно подползти к краю скалы и ласточкой повторить полет обратно в пасть к Харибде. Хотя сомневаюсь, чтобы несчастное чудище меня туда пустило.
Роли моих лекарей распределялись классически, прямо как в каком-нибудь сериале: Йехар – главврач, известный своими принципами. Его дело было – плевать на заверения больной в том, что она здорова, игнорировать ее попытки принимать участие в общественной жизни и как можно дольше держать ее на постельном режиме. Веслав – лечащий врач, соответственно, его задача: с энтузиазмом прописывать пациентке гадкие лекарства и процедуры, типа лечебной гимнастики, и орать на нее во всю глотку, если она пытается увильнуть от той или иной экзекуции. На мнение больной он не плевал, но только по той причине, что не признавал этого мнения как такового. Веслав, как многие лечащие врачи в сериалах, отличался мерзким характером, мерзким настолько, что к концу лечения я пару раз пыталась ему засветить без всякого «Антиамура».