На следующее утро сэр Ральф взял с собой Паркера к Ламбетскому мосту и, когда прибыл герцог, представил его ему. Герцог учтиво приветствовал его и, отведя в сторону, так, чтобы их не было слышно слугам, предложил рассказать, зачем тот искал встречи с ним.
Сэр Ральф испытывал естественное любопытство к тому, что Паркер так стремился сообщить. Он не слышал, что Паркер говорил герцогу, но пристально наблюдал за выражением лиц обоих. Иногда заговаривал герцог, часто с глубоким волнением, и сэр Ральф понял, что в сообщении Паркера было что-то важное и необычное.
На обратном пути Паркер сообщил сэру Ральфу, что, когда он упомянул герцогу о том, что должен был знать только он, и никто другой, цвет лица последнего изменился, и он поклялся, что Паркер мог получить это знание разве что от самого дьявола. Ибо такие подробности были известны только ему (герцогу) и еще одному человеку, в молчании которого он не сомневался.
Герцог отправился на охоту вместе с королем, как и планировал, но хотя обычно получал от охоты удовольствие, все заметили, что он выглядит глубоко задумчивым. Едва охота кончилась, он оставил короля и поспешил к своей матери, в Уайтхолл, где без промедления попросил у нее аудиенции наедине.
Она была замужем за сэром Томасом Комптоном и стала графиней Бекингем вскоре того, как ее сын стал графом.
Мать и сын беседовали наедине два или три часа, и те, кто находился в это время в соседней комнате, время от времени могли слышать их повышенные голоса, как если бы они о чем-то жарко спорили. Наконец, герцог покинул дом, с сердитым и встревоженным выражением на лице, какое можно было увидеть чрезвычайно редко, поскольку он испытывал глубокое уважение и почтение к своей матери и никогда с ней не спорил. Войдя к графине, слуги застали ее в слезах и это, конечно, только усилило их любопытство относительно того, что произошло между нею и ее сыном.
Кроме этой вспышки волнения, Бекингем, по-видимому, не обратил должного внимания на полученное предупреждение, поскольку вскоре после этого призрак старого сэра Джорджа Вильерса снова явился Паркеру и спокойно, но печально, произнес: "Мистер Паркер, я знаю, что вы передали мои слова Джорджу, моему сыну. Я благодарю вас за это, но он пренебрег ими; теперь же я прошу вас еще раз обратиться к моему сыну и сказать ему, что если он не исправится и не последует моему совету, то этот нож (или кинжал), - с этими словами он вытащил из-под одежды нож (или кинжал), - принесет ему смерть".
Паркер, - на этот раз крайне неохотно, - еще раз поговорил с герцогом и ознакомил его с визитом призрака.
Герцог очень рассердился и велел ему больше не беспокоить его такими посланиями и снами, сказав, что тот впал в старческое слабоумие.
Примерно через месяц герцог встретил Паркера на Ламбетском мосту и в шутку спросил его:
- Итак, мистер Паркер, что вы думаете о вашем сне?
- Сэр, мне бы не хотелось, чтобы он сбылся, - ответил тот.
Шесть недель спустя, как известно всему миру, герцог Бекингемский был убит Фентоном, согласно пророчеству своего отца, когда собирался отплыть во Францию, и вскоре после этого ужасного события Паркер, дождавшийся, таким образом, исполнения предупреждения призрака, скончался естественной смертью.
Эта история передается как истинная Уильямом Лилли, а также рассказывается Эдвардом Хайдом, лордом Кларендоном, в его "Истории Гражданской войны", и другими писателями. Они отличаются в значительной степени деталями, и приведенный выше вариант был составлен по нескольким источникам.
По одной из версий, когда известие об убийстве герцога достигло его матери, она восприняла его без малейшего удивления, как будто знала, или предвидела его. Ее скорбь также не была такой, какая ожидалась от нее, поскольку герцог считался ее любимым сыном.
<p>
ПРИЗРАЧНАЯ ПТИЦА</p>
Леди, в правдивости которой не может быть сомнений, но которая попросила не называть ее имени, прислала мне следующий интересный рассказ о своем личном опыте.
"Я всегда, - пишет она, - ужасно боялась птиц, всех видов, и проснулась однажды утром, в январе 1910 года, с чувством величайшего ужаса, обнаружив, что покрывало моей кровати покрыто яркими черными отметинами, несомненно, отпечатками лап и когтей очень большой птицы. Я тут же вскочила и позвала слуг, тщательно обыскавших комнату, - но им не удалось найти никаких следов чего-либо живого. Всю ночь в камине горел огонь, и казалось невозможным, чтобы что-нибудь могло спуститься по трубе, но птица была слишком велика, чтобы проникнуть через окно, открытое всего на несколько дюймов. Дверь в мою комнату была закрыта.
Я была обеспокоена этим происшествием и испытывала страх. Я ходила по дому, боясь увидеть птицу. Наконец, во второй половине дня, я пошла к своему другу, врачу, интересующемуся необычными событиями. Он вернулся со мной, осмотрел покрывало и воскликнул: "Это результат вашего увлечения спиритизмом. Вас, очевидно, посетил элементаль. Будьте осторожны, чтобы не попасть ему в лапы".
Я пришла в ужас, так как прекрасно знала о воздействии элементалей, и тут же оставила изучение спиритизма, столоверчения, постукивания и т.д., которыми прежде интересовалась.
С тех пор ничего не происходило, и я совершенно забыла об этом инциденте, пока не наступил апрель 1912 года.
Несколько дней назад я пригласила подругу, одаренную экстрасенсорными способностями. Мы болтали на разные нейтральные темы, когда она вдруг пристально взглянула на меня и сильно побледнела.
Я спросила ее, в чем дело, и она ответила вопросом: не занимаюсь ли я спиритизмом.
Я сказала ей, что когда-то занималась, очень давно, и попросила объяснить, что ее так сильно встревожило.