— Думаю, теперь знает. Эгберт — не то имя, с которым подыхают под забором. Послушай, Арчи, нам надо поговорить. Может, после шоу? Отвезем девушек, а сами поедем в «Люкс»?
Арчи кивнул, и в это время вернулся Фредди. Наверху Грета вцепилась в руку Маргарет:
— Он так и не показал нам миниатюру. Маргарет, я ужасно хочу увидеть портрет твоей матери.
— Зачем тебе на него смотреть? Он не имеет к тебе никакого отношения, — ровным голосом сказала Маргарет.
— Я ужас как хочу. Когда я увидела имя Эстер Брандон на том клочке бумаги, у меня появилось ужасно странное чувство. Я просто должна увидеть ее миниатюру! Где она? Ты можешь показать?
— Она в кабинете у Фредди, — выдавила из себя Маргарет.
— Скорее покажи! О, надевай скорее пальто, пойдем, покажи!
Она чуть не плясала от нетерпения, оглядываясь на Маргарет и подгоняя ее.
Кабинет оказался встроенной между этажами комнатой, где царил полнейший беспорядок и хаос. Он был завален фотографиями, трубками, ружьями, рыболовными снастями, альбомами, пачками старых журналов и беспорядочными кипами писем и счетов.
— Фредди безнадежен, — сказала Маргарет.
— Где миниатюра?
— На столе. — Она сдвинула в сторону «Тайме» и две газеты комиксов. Под ними лежала старомодная шкатулка для миниатюры с замочком на дверце. Дверца была заперта.
— Ой! — Грета кинулась к столу и перегнулась через него. — О, это папина! Маргарет, это папина!
Маргарет молча стояла и смотрела.
— Маргарет, это папина! Открой!
— О чем ты говоришь? — очень медленно произнесла Маргарет.
— У папы была такая шкатулка. Она стояла у него на столе. Я говорила о ней мистеру Хейлу. Мне только раз удалось в нее заглянуть, мельком. О, Маргарет, открой, открой!
Маргарет положила руку на кейс.
— Она заперта, Грета.
— Отнеси ему, пусть откроет. О, я хочу увидеть, что внутри!
— Я не могу этого сделать.
— На папиной по кругу были бриллианты. На этой есть бриллианты?
— Нет, там все ровно — только портрет мамы в белом платье.
— На моей маме тоже было белое платье. Наверное, это моя мама. Разве ты так не думаешь? Там по кругу бриллианты. Они сверкали как не знаю что.
— Грета! Маргарет! Поторопитесь! — донесся из холла недовольный голос Фредди.
— Поздно! Нам нельзя опаздывать! Мы идем! — с тоской воскликнула Грета и выбежала из комнаты.
Маргарет задержалась. Она положила обе руки на шкатулку и открыла дверцы — они легко открывались. На нее смотрела Эстер Брандон. На ней было белое платье. Она безмятежно улыбалась. Весь мир был у ее ног. Маргарет закрыла шкатулку и медленно вышла из комнаты.
Шоу было очень удачное, по крайней мере так считали Грета и Фредди. Песни, танцы, цветные прожектора, роскошные декорации… Такое может быть разве только на земле грез.
Грета была на седьмом небе. Она сидела между Арчи и Фредди и в интервалах шептала: «Умно до безобразия!», «Дивно до безобразия!» и «О, это удивительно!»
Реплика Арчи «отвратительный тип» была воспринята с возмущением:
— Он чудный! У него ресницы длиннее, чем у Чарлза! Я думаю, он просто душечка.
Арчи состроил рожу и тихо напел: «О, тебе нужен кто-то, кто на тебя посмотрит».
— Переделка цитаты из «Ох-кей», — сказал он.
— Не так! Там такие слова: «О, мне нужен кто-то, кто на меня посмотрит».
— Но я так и сказал. Говоря обычным языком, ты хочешь, чтобы за тобой присматривали.
— Я не хочу! Я сама могу за себя постоять. Мне восемнадцать лет, и я на Рождество должна была кончить школу. Конечно, ты старше меня, но я уже взрослая, учти. Сколько тебе лет, Арчи? Ты старый до безобразия?
— До безобразия. Да мы с беднягой Чарлзом ровесники.
— Сколько лет тебе?
— Двадцать семь, — сказал Арчи. — Но Чарлзу неделю назад исполнилось двадцать восемь, теперь у меня перед ним преимущество.
— Двадцать восемь — это ужас как много, — осуждающе сказала Грета. Она прильнула к Арчи и шепотом спросила: — А Маргарет такая же старая?
— Чш-ш! Ей двадцать четыре. Печально, правда?
Грета призадумалась.
— К тому времени как мне будет двадцать четыре, я уже давно буду замужем. Она старовата, но я ее все равно люблю.
Занавес упал в последний раз, и они вышли на улицу. Было ветрено, но дождь уже прошел. Тротуары были мокрые, и ветер сырой.
Фредди резво шагал впереди своих гостей.
— Пройдем до угла, перейдем на другую сторону. Там Арчи проще будет найти такси. Это лучше, чем ждать в толпе. Полезно подышать свежим воздухом, а? — тараторил он. — Хорошо, что дождик кончился, а? Я помню, однажды… — Фредди обратился к Грете, и до Чарлза, который шел впереди, долетали обрывки анекдота: «…и я сказал, что понесу ее, раз так мокро… как печально, правда?., из всех только один я… я думаю, ее звали Гвендолин Джонс, но я не уверен…»
Они вышли на островок посреди дороги. Арчи перебежал на другую сторону. Фредди суетился вокруг Греты и Маргарет.
— Дорогая, дайте вашу руку. Маргарет, ты лучше возьми Чарлза под руку.
Чарлз услышал, как Маргарет сказала: «Мне не нужна ничья рука», и тут все разом двинулись с островка на дорогу. Он видел Грету и Маргарет, идущих вместе, Фредди рядом с Маргарет, и когда полпути было пройдено, раздался пронзительный крик. Кричала Грета. В голосе ее был мучительный страх. Чарлз видел только пришедшую в замешательство толпу. Впереди застыл автобус.
Он протолкался вперед и увидел, что Грета, слава богу, не попала под автобус — она лежала возле колеса: руки раскинуты, белокурые волосы перепачканы грязью, лицо в грязи. Фредди и кондуктор автобуса подняли ее, и, когда Чарлз пробился к ним, она начала плакать. Он поискал глазами Маргарет и увидел, что она стоит прямо и неподвижно. Фонарь освещал ее лицо…
Чарлз почувствовал, как у него перевернулось сердце. Все случилось в один миг, и вмиг прошло. Водитель автобуса громко и категорично повторял: «Говорю вам, она не пострадала. Говорю вам, никто до нее не дотронулся». Его оправдания смешивались с рыданиями Греты и криками Фредди: «Какая неосторожность! Вы чуть не задавили эту юную леди!»
Чарлз спросил: «Что случилось?» — и испугался звука собственного голоса. Испугалась и Грета. Она еще громче зарыдала и повисла у него на шее с воплем: «Увези меня! Чарлз, пожалуйста, увези меня домой!»
Появился полицейский.
Фредди оказался в своей стихии:
— Констебль, большая неприятность — эту юную леди чуть не задавили. Мы все вместе переходили через улицу, моя дочь, эта юная леди и я… И она поскользнулась… Я верно говорю, дорогая? О, мы должны благодарить Господа, что она не пострадала! Она поскользнулась и упала прямо перед автобусом. Ну, дорогая, успокойтесь, вы в безопасности. Не плачьте, не надо. Вы не ушиблись?
— Никто до нее не дотронулся, — твердил водитель все так же громко и агрессивно.
— Вы пострадали, мисс? — спросил полицейский.
Чарлз снял со своей шеи руки Греты, и она вцепилась ему в плечо. Даже с перепачканным лицом она была очень хорошенькой.
— Меня чуть не задавили, — сказала она.
— Вы пострадали, мисс?
— Меня чуть не задавили, — рыдая, повторила Грета. — Кто-то меня толкнул, и я упала прямо под этот ужасный автобус.
— У вас есть какие-нибудь претензии, мисс?
— Нет-нет. — Она оглядела себя, увидела белую юбку, выглядывающую из-под распахнутого пальто. — О, платье испорчено!
Это было похоже на кошмар. Когда Арчи подъехал на такси, Чарлзу уже начало казаться, что все это будет длиться вечно: любопытная толпа, бас водителя автобуса, истерические рыдания Греты, полицейский, делающий записи в блокноте. Маргарет оставалась вне всего этого — она стояла под фонарем, не говоря ни слова и даже не делая попытки приблизиться к Грете.
Чарлз коснулся ее руки:
— Надо отсюда выбираться. Фредди сказал, что пойдет пешком. Арчи не по пути. Я довезу вас.
Когда девушки сели в такси, Чарлз улучил момент и сказал Арчи:
— Поговорим в другой раз, сегодня не получится.
Только позже он подумал, что Арчи повел себя странно: молча повернулся и ушел.