— Вы уверены, что нет завещания?
— Совершенно уверен. Нотариус об этом позаботился.
— Где-нибудь может быть еще одно. Миллионеры имеют забавную страсть составлять завещания.
— Двадцать Седьмой совершенно уверен. Вот его отчет. Хотите посмотреть?
Он передал бумагу. Лампу чуть-чуть наклонили, тень сдвинулась. Свет коснулся края руки, и Чарлз увидел, что на руку надета серая резиновая перчатка. У него так и подскочило сердце: «Клянусь пистолетом! Так вот что он натянул на лицо! Чудовищно! На лице и голове — сплошная серая резиновая маска!»
Эта была мамина лампа. Комната когда-то была местом, где всегда было тепло, горел неяркий свет, не разрешалось шуметь, где по вечерам разжигали камин, и он садился на пол возле дивана, и нежный, усталый голос рассказывал ему разные истории. Что здесь делают эти невероятные люди? Вид гладких серых рук, лежавших на докладе Двадцать Седьмого, вызывал у него тошноту, в душе закипала злость. Какая дьявольская наглость…
Серая Маска, равномерно шелестя, листал страницы. Читал он очень быстро. Небрежно отбросив доклад, сказал своим низким, журчащим голосом:
— Двадцать Седьмой здесь?
Второй кивнул.
— Вы его приготовили?
— Да.
Кто-то подошел так близко к Чарлзу, что он инстинктивно отпрянул от глазка. Осторожно придвинувшись обратно, он разобрал, что в комнате находится третий человек, который охраняет дверь. До сих пор он стоял возле двери и его не было видно, но когда он стал ее открывать, то вышел вперед, и Чарлз увидал синий шерстяной костюм и коричнево-зеленый шарф. В такие шарфы все как один кутались тетки в военное время. Шарф был повязан так высоко, что Для Чарлза этот тип был всего лишь костюм да шарф.
В открытую дверь вошел мужчина, похожий на коммивояжера. На нем было большое пальто и котелок. Чарлзу не удалось даже мельком взглянуть на его лицо. Он с уверенным видом прошел к столу и огляделся в поисках стула.
Стула поблизости не оказалось. Под неподвижным взглядом Серой Маски уверенности у «коммивояжера» поубавилось. Это был очень странный взгляд, потому что дырки для глаз на серой маске были квадратной формы — как игральные кости на сером поле. У Чарлза даже появилось странное ощущение, будто за ним наблюдают.
— Двадцать Седьмой, — сказал Серая Маска.
— Явился для доклада.
Серая Маска резко забарабанил пальцами по листкам.
— Ваш доклад слишком длинный. Упущены существенные детали. Слишком много о себе, мало о фактах. Например, вы пишете, что нотариус позаботился о завещании. Он его уничтожил?
Двадцать Седьмой колебался. Чарлз заподозрил, что тому хочется увильнуть от ответа.
— Уничтожил?
— Ну… в общем… уничтожил.
— Как?
— Сжег.
— Свидетели?
— Один умер. Другой…
— Ну?
— Не знаю. Это была женщина.
— Имя?
— Мэри Браун. Она старая дева.
— Кто-нибудь знает, где она?
— Никто.
— Найдите и доложите. Это существенно. И еще. Свидетельство о браке было?
— Нет.
— Уверены?
— Я не смог найти. Нотариус о нем ничего не знает. Я думаю, что его не было, я сомневаюсь, что они были женаты.
— Слишком много «я», — сказал Серая Маска. — Разузнайте о свидетельнице. Можете идти.
Человек ушел оглядываясь — как будто ожидал, что его окликнут.
Чарлз так и не увидел его лица. Он обругал себя дураком. Нужно было сбежать по лестнице раньше, чем выйдет Двадцать Седьмой. У него был план, и нужно было следовать плану, а не слушать дальше, как этот джентльмен обсуждает свою преступную деятельность. Теперь Двадцать Седьмой улизнет, а если бы Чарлз успел запереть дверь в конце коридора, эта четверка осталась бы дожидаться полицию.
В начале этого странного интервью он тешил себя мыслью, что, несмотря на сожаления мистера Пакера, за четыре года его отсутствия в доме так и не отключили телефон.
Двадцать Седьмой слинял, конечно слинял, схватить удастся только троих. Жаль, безусловно, но в конце концов полиция доберется и до него.
«Я пошел», — сказал себе Чарлз и тут услышал, как зашевелился невидимый ему человек слева. Он вышел вперед и сипло прошептал:
— Двадцать Шестой здесь, начальник. — В его речи слышался простонародный акцент — кокни.
Серая Маска кивнул. Он подтолкнул растрепанный доклад Двадцать Седьмого второму человеку, и тот разгладил листы и сложил их аккуратной стопкой.
— Впустить ее?
Чарлз опять прильнул к глазку. Он уже было отодвинулся, собираясь встать на ноги и неслышно уйти, но его заинтриговало слово «ее».
Он услышал, как открылась дверь. В полосе обзора опять возник синий костюм с шарфом, и мимо него прошествовала прямая черная спина, низкая черная шапочка, длинный черный газовый шарф, окутавший шапочку, как вуалью, и свисавший за спиной двумя развевающимися концами.
Чарлз получил такой шок, что на миг комната поплыла у него перед глазами. Он смотрел и не видел, слышал слова и не понимал их смысла. Он покачнулся и оперся рукой о стену, чтобы не упасть. Рука уткнулась в панель, напротив которой раньше висели мамины платья. Он продолжал держаться за холодное дерево, изо всех сил вглядываясь в прямую черную спину Двадцать Шестого и неистово повторяя про себя: «Этого не может быть… это не Маргарет Лангтон».
Звон в ушах утих — он перестал повторять заклинание. Рука вдавилась в стену. Темнота в глазах исчезла. Он увидел комнату, знакомую мебель, голубые шторы, такие темные и призрачные, полинявший ковер с букетами синих цветов на коричневом фоне, стол, альбом фотографий, лампу с пригнутым абажуром. Ее луч осветил краешек закрывающейся двери — потом дверь скрылась из виду и бесшумно захлопнулась.
Маргарет стояла к нему спиной. Она стояла выше границы света и тени, и лицо ее было в тени. Ему не нужно было света, чтобы разглядеть лицо, — он знал, что у стола стояла Маргарет. На свету оказались ее руки без перчаток. Она положила на стол пачку бумаг. Похоже, это были письма.
Чарлз смотрел на руки, знакомые ему лучше, чем все остальное в этой комнате, которую он знал с тех пор, как себя помнит. Он смотрел на руки Маргарет. Он всегда считал их красивейшими в мире — не маленькие неженки, а сильные белые руки красивой формы, прохладные, отзывчивые на прикосновение. Сейчас эти руки были отчетливо видны. Он был уверен, что Маргарет замужем, но на том пальце, где раньше она носила его квадратный изумруд, не было обручального кольца.
Когда он все внимательно разглядел, до него стало доходить, что Маргарет что-то говорит — голос был такой тихий, что еле долетал до него, а слов было и вовсе не разобрать. Она стояла, держась за край стола, и говорила тишайшим голосом, потом стремительно повернулась и пошла вдоль луча света к двери, которая распахнулась перед ней. Свет падал ей на спину. Шарф с развевающимися концами закрывал лицо. Она шла знакомой легкой походкой, чуть поводя плечами, которые он знал так хорошо. За спиной колыхались концы шарфа. Высоко держа голову, она вышла за дверь и ушла. Дверь захлопнулась.
Чарлз издал глубокий вздох. Лица ее он так и не увидел.
Глава 3
Чарлз продолжал рассматривать комнату в глазок. Место, где только что стояла Маргарет, было на том краю ковра, где пухлый букет толстых синих цветов раздваивался по сторонам медальона. Справа от того места, где она стояла, ковер был слегка потерт. Он смотрел на потертое место. Маргарет была здесь, и она опять ушла. Маргарет… Что ж, значит, звонок в полицию накрылся! Клянусь пистолетом, накрылся!
Чарлз подавил приступ смеха. Хотел встретиться с Маргарет? Это было бы интересно…
Действительно интересно. Этот случай уберег их от встречи в битком набитом полицейском участке. Сцена вышла бы романтическая… «Вы узнаете эту женщину?» — «О да, я чуть было не женился на ней». Перед глазами поплыли устрашающие газетные заголовки: «Разлученные любовники встречаются в полицейском участке», «Отвергнутый путешественник и сбежавшая невеста», «Почему женщины становятся преступницами?». Нет, полиция исключается.