Чарлз понял, что свалял дурака. Из него вырвался короткий злой смешок.
— Поздновато, чтобы устраивать сцены, правда? Не знаю, что на меня нашло… какие-то призраки. Я хотел поговорить с тобой о деле, если не возражаешь.
— Уже очень поздно. — сказала Маргарет, медленно роняя слова. Чарлз был прав — слишком поздно. Они опоздали на четыре года.
— Я долго тебя не задержу. Я хочу спросить о заявлениях, которые ты подписывала. Ты догадываешься, у кого они могут быть?
— Наверное, у Серой Маски.
— Ты не думаешь, что они у Фредди?
— О нет, я уверена, что не у него. Он говорил, что ему нужно успокоить остальных.
Чарлз нахмурился.
— Эти заявления нужно вернуть. Я ничего не могу предпринять, не компрометируя тебя, а мне нужно обеспечить безопасность Греты.
Маргарет прислонилась к камину.
— Боюсь, вернуть их невозможно. Оставь все как есть.
— Как можно?!
— Очень просто.
Чарлз холодно посмотрел на нее.
— Я бы сказал, что это неприлично. Ты действительно думаешь, что я могу сделать что-то такое, из-за чего тебя заберут в полицию?
Румянец окрасил ее щеки.
— Я не прошу тебя проявлять сочувствие. Мне все равно, что со мной будет. Неужели ты думаешь, что я хочу, чтобы ты подвергал Грету риску?
Чарлз помрачнел.
— Ты не оставляешь мне выбора. Пожалуйста, будь практична. Фредди втянул тебя в эту грязь, пусть он и вытаскивает. Когда он уезжает?
— Он сегодня выехал из дома. Ты слышал, что он говорил: он может уехать в любой момент. Не желает связывать себя обязательствами.
— Понятно. Ладно, я пошел.
Он дошел до двери, но вдруг повернулся:
— Кто такой Серая Маска?
— Не знаю, — вздрогнув от неожиданного вопроса, сказала Маргарет.
— Никакой мысли? Ни единой?
Она покачала головой, смертельно побледнев.
— Фредди знает?
— Мне кажется, никто не знает, — шепотом ответила Маргарет.
Глава 36
В эту ночь, в одиннадцать часов, дом Стандинга на Грейндж-стрит был погружен в темноту. На трех верхних этажах ставни были закрыты, шторы задернуты, выключен свет, только в холле всю ночь мерцала маленькая лампочка возле телефона.
Человек вышел на Грейндж-сквер, неспешным шагом обошел ее и остановился перед темным квадратным домом на углу. За его спиной была ограда — она окружала подстриженные деревья, пустые цветочные клумбы и газоны Грейндж-гарден.
Ночь была темной, и он стоял в таком месте, где тени были особенно густыми. Пронаблюдав за домом минут десять, он перешел через дорогу и поднялся по ступеням. Там он снова остановился и замер.
Дом был тих, как может быть тих только пустой дом. Человек открыл дверь отмычкой и вошел в холл. После уличного холода здесь было тепло. Лампочка возле телефона делала темноту не такой глубокой, как снаружи.
Человек пересек холл, остановился возле двери в кабинет и прислушался. Потом осторожно открыл дверь и вошел. Обратно он вышел минут через десять. На этот раз он поднялся по лестнице в два пролета, начинавшейся в глубине холла. Когда он дошел до лестничной площадки, входная дверь тихо отворилась и снова закрылась. Человек на лестнице сунул правую руку в карман и без всякой суеты спрятался в тот угол лестницы, где она уходила на верхние этажи. Он прислушался к чужим шагам, ступавшим по мрамору. Раздался щелчок выключателя.
Холл залил свет, и в этом свете вся балюстрада была как на ладони. Человек на лестнице вышел вперед, перегнулся через балюстраду и заглянул в холл. Он увидел только черно-белые плитки пола и слева — открытую дверь в столовую. В столовой зажегся свет, и в это же время он услышал слабый шорох. Кто-то спускался по лестнице, но не по этой — звук был слишком слаб.
Кто-то спускался по черной лестнице. Человеку ничего не оставалось, как только стоять там, где он стоит, и постараться остаться незамеченным. Но острое желание узнать, кто вошел в дом, заставило его пройти по коридору до двери, ведущей на черную лестницу. Подождал, прислушиваясь. Мягкие, шаркающие шаги прошлепали вниз. Он открыл дверь. На лестнице было темно. Он стал спускаться в темноту.
Внизу оказалась обитая байкой дверь. Он осторожно открыл ее. Перед ним был темный коридор, но в его дальнем конце мелькнул свет. Открылась еще одна дверь, в проеме высветилась фигура мужчины, и дверь закрылась.
Человек пошел туда. Перед второй дверью остановился и прислушался. Было тихо, но в комнате горел свет. Он осторожно заглянул в нее. Там было пусто. Он оказался в буфетной. Вторая дверь вела в короткий переход до столовой. Голоса в столовой заставили его остановиться.
Со всей осторожностью он повернул ручку и чуть приоткрыл дверь. В столовой были двое, и он без труда узнал их. Лицом к нему стоял лакей Вильям Коул, держа бокал виски с содовой. Пальто его было разорвано у ворота, манжет правого рукава болтался, волосы растрепаны. Вторым был дворецкий Пуллен. Они разговаривали.
— Кто это был? — спросил Пуллен. Речь его была торопливей, чем полагалось человеку, исполняющему обязанности дворецкого.
— Откуда я знаю? Не успел спросить, доложу я тебе. Я еле ноги унес.
— Нашел?
Вильям глотнул виски.
— Нашел конверт. Куда они подевали бумагу, не знаю.
Он вынул длинный конверт и швырнул его на стол. Пуллен прочел: «Наша декларация о браке».
— Да, это оно.
— Но там пусто. Я только успел его взять, как пришлось срываться и бежать. Когда заглянул в конверт, готов был убить…
— Где декларация? Вот что я хочу знать.
— Конечно, девчонка взяла. Вопрос в том, где девчонка.
— Кимберлей ее уже нашел. Я сходил к Фостерам, там ничего нет, разве что она носит ее на себе. Она выходила с Милларом.
— Эта девчонка слишком задержалась. Пора ей уходить. Когда ее не станет, пусть появляется хоть сотня деклараций. Пора ее убрать, и дело с концом.
Вильям залпом допил виски.
— Ну вот сам и убирай.
— Это не моя задача.
— А почему это она моя? — возмутился Вильям.
— Твоя! Не так ли, Ленни Морисон? — с вызовом спросил Пуллен и тут же отпрянул, увидев перекосившееся лицо Вильяма.
— Заткнись! Еще раз так меня назовешь — пожалеешь. А что касается девчонки, это работа для Эгберта, не так ли?
— У него не выйдет. Я все время это говорю. Серая Маска дал эту работу тебе. Ее нужно сделать аккуратно, а Эгберт такой недотепа, каких свет не видывал. Так что смотри у меня! Больше никаких проволочек.
Человек у дверей послушал еще минут десять, потом попятился и растворился в темноте дома.
Мисс Силвер на площади терпеливо дожидалась больше часа. Когда мужчины вышли, она двинулась за ними.
Глава 37
В четверг миссис Фостер спустилась к завтраку в состоянии сильного возбуждения.
— Ну, знаешь, это уж чересчур! Я понимаю, Арчи — мой кузен… Джордж, нечего так смотреть, я не сказала, что он твой кузен или чей-то еще, — он мой. Только не делай вид, что твои родственники — ангелы, которые никогда нам не надоедают, не отправляют жить в гостиницах, не приводят странных девиц посреди обеда.
Из-за газеты выглянуло широкое лицо Джорджа Фостера.
— Ну, начинается… Вдохни поглубже и начни сначала, дорогая.
— Джордж!
— В чем дело, дитя мое?
— Я готова убить Арчи! Сначала он взваливает на меня эту девушку в разгар обеденного приема…
— Дорогая моя Эрнестина!
— А потом мой стол буквально разворотили, потому что я была тверда и настояла, чтобы вечером Арчи с ней ушел.
Джордж ухмыльнулся.
— Кажется, тебе не пришлось проявлять много настойчивости, Арчи был этому только рад.
— О, конечно, у них любовь, только это его и извиняет. Джордж, если ты и дальше будешь шелестеть газетой, я закричу.