— Так ты не умер? Тем хуже для тебя.
Чарлз мог только смотреть. Улыбка Фредди возбудила в нем такую ненависть, что ему казалось, он взорвется.
Фредди кивнул.
— Начинаешь понимать, какого свалял дурака? Изумительно, правда? Вспомни, сколько раз ты смеялся за моей спиной, как был со мной мил, как снисходителен ради Маргарет. Понимаешь теперь, каким все время был непроходимым дураком? Жаль, не могу вынуть кляп, хотелось бы послушать, что ты скажешь. Возможно, попозже и в более уединенном месте — боюсь, это будет уже не здесь, но я с Удовольствием послушаю, что ты скажешь. Кажется, тебе не слишком удобно, но тут уж ничем не могу помочь.
Держась за спинку дивана, он смеялся, слегка раскачиваясь.
— Дорогой мой Чарлз, ты не представляешь себе, как по-дурацки выглядишь! Я в восторге, что ты серьезно не пострадал. Если тебя тревожит рана, умоляю, не беспокойся за нее. Пустяки, чуть содрана кожа. Не можешь себе вообразить, как я доволен, потому что с наслаждением кое-что тебе выскажу. Я тебя всегда не любил. Во-первых, ты имел наглость восхищаться Эстер. Во-вторых, к этому добавлялось еле прикрытое презрение ко мне. Когда я разбивал вашу помолвку, то сочетал приятное с полезным. Надеюсь, ты понимаешь, кому обязан удовольствием быть публично отвергнутым накануне свадьбы? Мне.
Чарлз справился со слепой яростью. Он остановил на Фредди взгляд, полный презрения.
— Маргарет рассказала тебе, что увидела часть моего письма. Естественно, я не мог рисковать — после свадьбы она могла рассказать тебе и о том, что было в письме. Я не знаю, сколько она прочла, да это и не важно, любая его часть не предназначена для обнародования. Таким беспечным я не был ни до, ни после, иначе я бы не продержался так долго. За двадцать лет ты первый догадался, что Серая Маска — это я.
Имя искрой упало на те зыбкие картины, что появлялись и исчезали в голове Чарлза. Вспышка осветила все темные места. И в ее свете Чарлз прочел свой смертный приговор. Видимо, это как-то отразилось в его глазах, потому что Фредди засмеялся.
— А, понял? Поразмышляй еще немного.
Он исчез, прошел к окну и сразу вернулся.
— Маргарет подходит к саду. Теперь пойми, пожалуйста, вот что: если ты издашь малейший звук, если ты хоть как-то привлечешь ее внимание, я буду стрелять, но не в тебя, а в нее. Ни секунды не сомневайся, я не блефую. Когда дело касается моего бизнеса, я могу убрать любого. Вообще-то я ее не люблю, так же как и тебя, и если ты дашь мне повод стрелять, это будет очаровательно. Шуми сколько хочешь. Можешь ударить по ножке дивана, например. — Он нагнулся и пошлепал Чарлза по щеке.
Раздался стук в балконную дверь. Диван был тут же задвинут на место, и послышались удаляющиеся шаги.
Чарлз лежал тихо. Фредди сделает то, что сказал, в этом нет ни малейшего сомнения. Он лежал абсолютно неподвижно. Отворилась балконная дверь, и до него донеслись голоса Маргарет и Фредди.
— Как мило с твоей стороны, дорогая, очень мило. Я думал заглянуть к тебе, но время поджимает, ужасно мало времени, я еду завтра утром, знаешь ли, я боюсь, не успею упаковаться, я в этом не силен, знаешь ли, никогда не умел и теперь уж не научусь.
— Может, помочь?
Голос Маргарет, усталый, нежный и ласковый, отозвался в Чарлзе невыносимой болью. Он видел только две темные стены вокруг себя и свет сверху, но он сердцем знал, как Маргарет при этом выглядит: бледная, у нее темные круги под глазами, но все равно прекрасная. Она все так же добра к этому ничтожеству, к дьяволу, который насмехается над ней и будет «очарован», если получит повод для убийства.
Маргарет опять заговорила:
— Фредди, у тебя взволнованный вид, а я пришла разволновать тебя еще больше. Но я должна.
— Все, что могу, я для тебя сделаю, дорогая.
— Фредди, я попала в беду, это связано с Гретой.
— Грета? Тогда не расстраивайся, дорогая. Что она натворила?
— Фредди, она исчезла!
— Ай-а-ай, исчезла! Хочешь сказать, ушла с кавалером и все еще не вернулась? Дай ей погулять, а?
— Нет-нет, все не так. Она исчезла среди бела дня из магазина «Харрисон». Швейцар видел, как она села в незнакомую машину и уехала. Арчи сходит с ума от тревоги.
Фредди засмеялся прежним глуповатым смехом, так хорошо знакомым Чарлзу.
— Господин Арчи влюблен. Ревнует, что мисс Грета среди бела дня ушла с другим.
— Фредди, все не так! Послушай, Фредди, ты мог бы догадаться, не знаю, догадался ли: Грета — это Маргот Стандинг.
— Не может быть! — Изумленное восклицание Фредди было так естественно, что Чарлз вздрогнул.
— Фредди, — Маргарет понизила голос, — Фредди! Маргот Стандинг и Серая Маска — ты об этом что-нибудь знаешь?
Фредди аж задохнулся. Он зашипел: «Чш-ш!»
— Знал? Фредди, ты знал, что они собираются ее убрать? Фредди, я боюсь до смерти.
Маргарет сидела в кресле возле письменного стола. Теперь она перегнулась через стол и схватила Фредди за руку.
— Ты говорил, что это политическая организация! До вчерашнего дня я тебе верила!
— Дорогая…
Она не дала ему договорить.
— Фредди, я верила тебе. — Она смотрела на него снизу вверх сквозь слезы. — Фредди, Чарлз был в своем доме. когда ты заболел и отправил на встречу меня. Он… он кое-что слышал. Про Маргот. Они говорили, что ее придется убрать, если найдется свидетельство о браке ее матери, что нужен уличный инцидент. Он их слышал. Если бы он не увидел меня, он бы вызвал полицию. Лучше бы он так и сделал, потому что я отчаянно боюсь за Маргот.
— Ну, ну, дорогая. — Фредди похлопал ее по руке. Она оттолкнула его руку.
— Я думаю, они ее похитили. Ты поможешь, правда? — Чарлз слышал, как дрожит ее голос. — Фредди, она еще дитя, милый ребенок. Ты ее любишь. Ты можешь помочь, потому что знаешь, где искать его. — Последнее слово далось ей с трудом.
Фредди Пельхам отвернулся и закрыл лицо руками.
— Фредди, тебе она нравилась. Помоги.
— Что я могу сделать?
— Сходи к ним.
— Нет, нет…
— Ты должен пойти, иначе… — ее голос стал тихим и ровным, — иначе мне придется пойти в полицию.
Чарлз услышал короткое восклицание — в нем был протест и ужас, — потом ровный голос Маргарет:
— Я должна, раз нет другого способа.
Ужас перерос в панику, и Фредди воскликнул:.
— Не будь дурой! Чарлз ее любит — ты хочешь, чтобы он ее и дальше любил? Ты же сама в него влюблена! Оставь ее. Какое тебе до нее дело? Хочешь, чтобы они занимались любовью? Хочешь погубить себя и меня, меня тоже, отдав Чарлзу наследницу? Вот что ты собралась сделать?
— Не говори так!
— Это погубит меня и тебя, не забывай!
Чарлз уловил насмешку в притворно-трусливом голосе.
— Да, я понимаю. Но я не могу позволить убить ребенка. — В голосе Маргарет было странное спокойствие. — Нужно было это сделать раньше, теперь я понимаю. Но я не знала, какому риску она подвергается, до вчерашнего дня не знала. Фредди, тот автобус… это не был несчастный случай. Ее толкнули. Фредди, кто ее толкнул?
С каждым ее словом Чарлз все яснее понимал ситуацию, и его все больше охватывал ужас. Беспомощный, безгласный, уже почти мертвый, ему приходилось смотреть, как Маргарет шаг за шагом приближается к западне, в которую он сам угодил. Он был убежден, что она погибла в тот момент, когда сказала про полицию, и ему было нестерпимо больно слушать, как Фредди играет, пользуясь ею как инструментом пытки. Пытки для него.
— Кто ее толкнул?
Он слышал, как она это спросила, и дальше наступила тишина — долгая, холодная тишина. Он не видел, как Фредди уронил руку себе на колени. Он не видел насмешки, мелькнувшей в глазах Фредди.
Маргарет все это видела. На расстоянии метра от нее сидел человек, которого она не знала, и в его глазах был ответ на вопрос. Тишина длилась, и это леденило ей душу. Она постепенно начинала понимать невероятный ответ, она начинала понимать и то, о чем говорила ей эта тишина и эти ужасные глаза. Она была бы рада лишиться сознания, но оно было предательски ясное и спокойное, только сердце сжалось от боли.