В приемную заглядывает Сергей.
— Лиза, целый день не могу тебя застать. Как насчет кофе сегодня вечером? Если ты разлюбила «Мон Блан», я знаю еще одно местечко…
Все-таки хорош. Красив, обаятелен. И безопасен для моего сердца. Я решаю, что и впрямь было бы классно немного отдохнуть. Ноги вытерпят еще пару часов.
— Серёж, было бы здорово. «Мон Блан» — хорошая идея. Я только переоденусь, — соглашаюсь я.
И тут я замечаю, что не вырубила селектор. Прежде, чем я успеваю его выключить, из него доносится:
— Елизавета Валерьевна, это Каверин?
— Да, Сергей Каверин.
— Сергей, зайдите ко мне. Есть уточнения по маршрутизации Стройснаб. Елизавета Валерьевна, вам сегодня придется задержаться.
Мы с Сергеем переглядываемся.
Я развожу руками.
Сергей скрывается за дверью кабинета генерального, оставив меня морщить лоб. Что там еще Княже потребовалось? Кажется, я сегодня уже высадила сорок розовых кустов, покрасила их в белый и разобрала просо от пшена.
Пока я шарю ногой под столом, пытаясь поймать скинутые туфли, в приемной материализуется Князь собственной персоной.
В руках у него жуткое искусственное денежное дерево, которое раньше принадлежало предыдущему директору. Видимо, его не успели убрать из кабинета.
Он демонстративно ставит его на край стола там, где раньше жил Катькин кит.
— Егор Кириллович, не нужно… — хочу отказаться от сомнительного пылесборника.
— Нужно, Елизавета Валерьевна. Еще как нужно! Вам катастрофически необходима сигнализация на случай, если вы опять не закроете дверь в подсобку, — прерывает меня Раевский и возвращается к прерванной беседе с Сергеем. А я перевариваю его слова.
Мать твою! Он что? Только что дал мне понять, что видел, как я переодевалась? Серьезно?
Глава 8. Знакомство с отягчающими
Я в красках представляю себе зрелище, представшее перед Раевским.
Лохматая и сопящая я натягиваю юбку на свой бледный зад. На пляж мне этим летом попасть так до сих и не удалось. Отчетливо вижу, как выделяется фиолетовый кружевной пояс на белой коже. Боже мой! За что?
Зато за трусики можно не волноваться. Их не видно. Крайне экономное производство.
Какого черта он смотрел!
Какого чертова черта Раевский не придержал свои откровения при себе? За каким хреном он мне рассказал? Нес бы свой крест самостоятельно!
Господи, ну почему я не ходила в спортзал весь год?
Мысль непоследовательная. Но я не уверена, что именно меня волнует больше: то что мою задницу видели, или то, что она, возможно, не идеальна.
Хочется сползти под стол и спрятаться. А еще лучше убежать.
Но он сказал, что нужно задержаться. Твою маааааать! Я закрыла лицо руками.
Я не в состоянии думать об этом спокойно. За дверью сидит мужчина, которого я знаю меньше недели, а он уже видел меня с задранным подолом.
Я вскакиваю и начинаю нарезать круги по приемной прямо босиком.
Интересно, а родинку на ягодице он тоже заметил? Меня словно кипятком окатывает. Я вдруг представляю не себя в его в глазах, а то, как он стоит и смотрит на меня. Как вытягивает шею, чтобы разглядеть подробнее. Молча, чтобы себя не выдать.
Кровь зашумела в ушах.
События последних нескольких дней предстают передо мной совсем в другом свете.
Хватаю телефон и судорожно начинаю набирать сообщение Маринке, но все время попадаю мимо нужных букв. Приходится стирать и начинать писать заново. В итоге я не выдерживаю и, уперевшись пылающим лбом в холодное стекло панорамного окна, записываю ей голосовой.
— Он видел меня с голой жопой! — эмоции так и прут. — А у меня задница как дирижабль! В фиолетовую полоску! Это кошмар!
Над моей головой раздается голос с хрипотцой:
— Да нормальная у тебя задница.
Пискнув от испуга, я резко разворачиваюсь.
На меня смотрит огромный бритый детина в костюме и дорогущих часах. Вид у него бандитский. Скорее всего, такое впечатление создается из-за явно несколько раз ломаного носа.
Мужик разглядывает меня какими-то знакомыми голубыми глазами немного насмешливо.
— Но, если у тебя есть сомнения, мы можем сейчас уединиться, и я проверю обстоятельно.
Он стаскивает с шеи галстук с уже ослабленным узлом. Выглядит это угрожающе. Я молча взираю на здоровяка снизу-вверх.
— Н-не надо, — нахожу в себе силы сказать я. Хочется попятиться, но стекло позади не дает этого сделать.