– Из-за разницы в давлении он начнет увеличиваться в размерах уже на высоте трех километров. – Леннарт не хотел отвечать, но неловкость, возникшая после его необдуманного комментария, сама распахнула ему рот.
– Что ж, всем спасибо, остается только ждать! – объявил Эрик. – Первые данные мы получим лишь через час.
– Через час и три минуты, – вставила Ингвилль, забавляясь с сигаретным фильтром, – если, конечно, скорость подъема составит пять метров в секунду.
– Диана, ты останешься?
Та подумала, трезво оценивая свое состояние, и пришла к выводу, что хороший сон ей не помешает. После двадцатичасового перелета, из которого они потратили около двенадцати часов на пересадки и ожидание, ей просто необходимо было приклонить голову к подушке. К тому же Диана была уверена, что они сделали всё от них зависящее.
– Я, пожалуй, ознакомлюсь с данными утром.
– Хорошо. Я провожу тебя.
Эрик дошел с Дианой до ее «фольксвагена» и открыл ей дверь. Женщина уселась за руль и опустила стекло.
– Ты ведь в курсе, что Ингвилль и Леннарт спят вместе?
Старший метеоролог изобразил недоумение:
– А кого это касается?
– Ты прав. Доброй ночи, Эрик.
– Доброй ночи, Диана.
«Фольксваген» тронулся с места и пополз по серпантину к Лиллехейму, ощупывая дорогу светом фар, и Эрик вдруг ощутил необъяснимую тоску. Он потянулся за сигаретами в карман куртки и выронил их. На мгновение ему привиделось, что руки мутировали в уродливые лапы, похожие на волчьи. Как в том сне.
Сделав глубокий вдох, Эрик с закрытыми глазами подобрал упавшую сигаретную пачку, после чего закурил и поплелся обратно.
16. Видение
Дима всё ворочался. Организм, переживший несколько встрясок за сутки, от перелета и до дневных событий Лиллехейма, упрямо желал бодрствовать. Часы на смартфоне показывали начало третьего пополуночи. «Уже четвертое августа, – промелькнуло в голове у мальчика, – а сна ни в одном глазу».
Он открыл чат «Слюня Одина» и рассмеялся, прикрыв рот рукой. Фотография Тора, застигнутого Арне не в самый мужественный момент, рассмешила бы кого угодно. Следом он проверил еще два чата: «Физика капут», созданный Артемом Грашиным, главным заводилой у них в классе, и «Жить жопа», в котором состояли ребята с их двора. «Физика капут» пустовал с конца мая, а в «Жить жопа» и вспоминать не вспоминали про такого паренька, как Дима Хегай. Уехал и уехал, слава богу.
Дима испытал странное облегчение, обнаружив, что никто не стремился перекинуться с ним хоть парой словечек. Это означало, что можно дружить и веселиться без угрызений совести или тоски. Вроде бы. К тому же с утра их ждала настоящая жуть – дохлый тюлень в порту Лиллехейма! И откуда Франк только узнал о нём?
– Это будет посерьезнее сбитых кошек у обочины, дамы и господа! – шепотом объявил Дима и рассмеялся. Прислушался.
Тишина.
Отец печатал почти до полуночи, прикончив половину бутылки своего картофельного пойла. Он то и дело спускался в подвал, словно там находился источник вдохновения. Мать вернулась с «Химмелфангера» немногим раньше. После короткой беседы и таких же коротких поисков зубных щеток и бритвы оба легли спать. Облако, перепугавшее Лиллехейм, к немалому разочарованию Дианы, пропало, словно единственной его целью было дать знак. Знак к чему?
Дима повернулся на правый бок и понял, что не может закрыть глаза.
Через приоткрытое окно было слышно, как на проезжей части Гренсен что-то постукивает. Когти? Походило на шаги бродячей собаки. Псина, судя по звуку, приближалась к коттеджу Хегай. Диму объял прямо-таки суеверный ужас. И через секунду ужас пустил в его теле столетние корни.
На подоконнике сидела женщина.
Поза ее отрицала человеческое понятие удобства, тогда как сама незнакомка была абсолютно голой и будто шелковистой. Ее волосы, напоминавшие густую серую гриву, ловили свет луны и возвращали его в ночное небо маленькими искрами. Лицо оставалось в тени.
Но произошло что-то еще, и Дима не сразу догадался, что именно. Он опустил на себя глаза и увидел, что повзрослел. Он, тринадцатилетний подросток, находился в будущем крепком теле. И также представлял собой голое естество. Какая-то глубинная часть сознания Димы прокричала ему, что он спит и должен немедленно проснуться.
Женщина вошла в комнату, забралась к нему на кровать и уселась на Диму сверху, как изголодавшаяся невеста. Несмотря на сладость и новизну ощущений, подросток, запертый в теле мужчины, испытывал ужас. Он попытался произнести хоть слово, но женщина и так поняла его незаданный вопрос.
– Сиф-ф-грай, – ответила она, шелестя ему прямо в ухо.