Берит знала, что Сульвай недолюбливает ее, и понимала, что причиной тому была их разница в возрасте. Двадцать шесть – ее, Берит Карсен, сержанта. И тридцать пять – у любительницы пожевать. Кристофер со своими тридцатью увяз как раз между ними, но он никогда не заставал вот такие выходки Сульвай. Обладательница мясистых губ и глубокого декольте, в котором, если покопаться, можно было добраться до нефти, изводила лишь Берит.
Девушка попыталась отстраниться от чавканья и уставилась в монитор, просматривая базу телефонных номеров жителей Лиллехейма. Первой решила позвонить Ингри Орхус, матери Кристофера. По какой причине? Возможно, где-то на подсознательном уровне она хотела утереть нос Сульвай. Неужели они обе боролись за внимание инспектора?
Берит подавила неуместную улыбку и принялась нажимать клавиши белого телефона, который не мешало бы почистить. Сейчас полдесятого, а значит, Ингри Орхус уже в «Аркадии».
После трех гудков в динамике раздался знакомый голос:
– Бакалейная лавка «Аркадия». Мы стары, но вкусны. Чего желаете?
– Ингри, это Берит. Нужно твое содействие.
– Да, конечно. Что случилось? И где Кристофер? Вчера привезли его любимую консервированную говядину, но я забыла упомянуть о ней. А теперь не дозвониться.
– Сейчас весь Лиллехейм испытывает проблемы со связью. Кристофер как раз на пути в Мушёэн – чтобы решить эту проблему… и еще одну.
– Еще одну? – В голосе Ингри послышались колокольчики тревоги, словно эта самая «еще одна» имела прямое отношение к ней.
– Да. – Берит перевела глаза на заготовленный текст, в котором постаралась кратко сформулировать основную мысль. – Сегодня ночью пропала Сара Мартинсен, десятилетняя девочка, проживающая на Бипаркен. Судя по всему, ее похитили прямо из собственного дома. – На другом конце повисло молчание, и сержант забеспокоилась, не оборвалась ли связь. – Ингри, ты еще здесь? Алло?
– Да. Да, я слушаю. Взяла ручку. Продолжай. – Голос Ингри потерял всякую выразительность.
Берит продиктовала приметы девочки, записанные со слов матери: рост – около ста сорока сантиметров, вес – чуть за тридцать два килограмма. Затем описала, в чём, предположительно, был ребенок на момент похищения: зеленая майка на бретелях и такого же цвета шортики. На заднем фоне Сульвай что-то монотонно говорила в телефонную трубку.
Потом Берит взяла фотографию, полученную от Лисбет. Снимок предстояло размножить, добавив к нему не самые радостные фразы о пропаже ребенка. На фотографии Сара стояла с воздушным шариком перед тортом, на котором разноцветными огоньками горели десять свечек. Голубые глаза, чуть белые губы, типично норвежские, и совершенно нетипичные черные волосы по плечи. Всё это Берит со всей тщательностью проговорила.
– А теперь самое важное, Ингри. Через твою лавку проходит много людей, и нам нужно, чтобы каждый из посетителей «Аркадии» узнал о случившемся и принял посильное участие в поисках Сары. И еще: для несовершеннолетних Лиллехейма объявлен комендантский час. Все дети должны быть под надзором.
– Это всё, Берит?
– Сотовой связи нет, но стационарная еще работает. Пусть не забывают об этом. Мы ждем любой информации. Вот теперь, пожалуй, всё.
– Тебе снятся волки, Берит?
Вопрос был неожиданным, и Берит растерялась, не зная, что ответить и как это воспринимать. Ингри Орхус всегда отличалась крепостью рассудка, даже когда выпивала. Это мог подтвердить кто угодно, в том числе и ее сын.
– Ингри, ты в порядке?
– Нет. Нет, я не в порядке. И похоже, уже не буду.
На том разговор закончился, оставив в душе Берит не самый приятный отпечаток. Она отыскала телефонные номера аптеки, кафе «Мохнесс», пекарни «Золотая челка» и еще пары мест, через которые по поводу и без повода проходила уйма народа. Вроде парикмахерской «У Хёрста» или портового паба.
А позади всё лопались и лопались розовые пузыри.
22. Крысы
Лео таращился на последнее предложение нового романа, не имевшего даже названия, и находил его чертовски странным. «Бетонный пол подвала походил на грубый срез, по трещинам и сколам которого, казалось, можно было определить возраст беспокойного дома».
Бетонный пол беспокойного дома.
Это словосочетание прочно засело в голове Лео и не желало покидать уютную норку, будто ожидая, когда начнут плавиться розовые стены из мозгов. Он помассировал виски, налил в стакан аквавита и выпил. Глотку обожгло. Диана уже полчаса как отправилась на метеостанцию, а Дима шатался где-то по городку, в котором, предположительно, завелся маньяк. Или обезумевший садовник. Или невменяемый шахтер. Или все сразу.