получили? Вот... Старая-то жизнь была нелегкая, да понятная, а теперь что?
Полномочные эти рыскают, всех подчистую забирают, ни деток малых не жалеют,
ни стариков. Все у них враги народа. Вон в Мокрушинское, сказывают, нагрянули -
вы там поостерегайтесь, в село-то не заходите. Не ровен час, словят, да в каталажку.
- Сами такую власть себе захотели, - сказал отец, - а теперь чего уж...
- Да мы тута какую сотню лет ужо живем и отродясь никакой власти не меняли.
Это в Питере да в Москве иродов полным-полно. Все бездельники да есть-пить
хорошо хотят. Как власть заимели, тут же крестьянина за горло. Я в кулаках никогда
не был, а, поди ж ты, - надысь записать хотели, потому, как есть коровенка да курей
несколько. Я от греха подальше, отдал буренку, потому знаю, что ладом это не
кончится. Вон, кузнеца нашего, Митрохина, взяли неделю назад, а семья без
кормильца осталась. Так и не вернулся. Изведет эта власть крестьянскую жилку под
корень, вспомнишь мои слова.
- Ты кому ни попадя такие слова-то не говори, а то, неровен час, загремишь.
- Да я в своем уме пока. Ты-то не от хорошей жизни бежишь, поди? Кому, как не
тебе, мне душу выложить. Охо-хоюшки...
Переночевали, а рано утром двинули на Мокрушинское. Хоть оно, по словам
плотника, было примерно в двадцати верстах, но дорога была скверная. Телеги
бросало из стороны в сторону, вываливались мешки и иногда ребятишки. Для них
24
это была веселая игра, а мать каждый раз в страхе ощупывала упавшего - не сломал
ли чего. К вечеру добрались до деревни и остановились метрах в четырехстах от
нее. Разожгли костер, сварили ужин и расселись вокруг клеенки, расстеленной на
траве. Вдруг все услышали лошадиный топот. На поляне неожиданно появился
какой-то человек в очень сильно надвинутой на глаза военной фуражке. Он осадил
коня, мрачно посмотрел на всех, развернулся и галопом помчался обратно.
- Плохо дело, - сказал отец, - это, поди, милиционер ихний.
- А ты проследи, куды он подался, - сказала мать, - вон, на гнедого садись.
Отец схватил на всякий случай ружье и вскочил на коня, который пасся без седла
невдалеке. Через сто метров он увидел седока, продвигающегося не в сторону
Казачинского, а вверх по Енисею, то есть, как раз по тому пути, по которому им
предстояло ехать дальше. Отец стал продвигаться незаметно за седоком. Вскоре он
услышал голоса. Соскочил с коня, привязал его к дереву, отметив про себя место, и
пошел, крадучись, на голоса. За деревьями он увидел на поляне две запряженные
телеги, двух вооруженных винтовками милиционеров и трех крепких мужиков со
связанными сзади руками. Тот, что выскочил на них на поляне, стоял и
разговаривал с одним из милиционеров. Отец кинулся в обратную сторону, быстро
нашел гнедого, вскочил на него и поскакал к своим. Семья встретила его
встревожено.
- Давайте, скоренько собираемся и поедем по правой дороге.
- А что случилось? - спросила теща.
- Оперуполномоченный со своими костоломами поджидают нас в двух
километрах отсюда как раз на дороге. Тут, если вправо взять, верст через
пятнадцать должна быть Кемская - там отцов сослуживец еще с турецкой живет.
Быстро собрались и поехали, что есть силы стегая коней. Вскоре подъехали к
развилке. Совершенно непонятно было, куда ехать. Взяли вправо. Просека с
каждым километром стала сужаться и, наконец, стало понятно, что уперлись в
тупик. Возвращались несколько часов и, в конце концов, решили заночевать у
развилки. Тронулись рано. Через некоторое время показалась Кемская. Решили не
рисковать. В деревню на подводе поехала бабушка. Сказала деревенским, что
заблудилась, а сама из Бобровки. Сказала также, что живет тут в Кемском
25
давненько ее родственник Егор Переверзев, с которым она хочет встретиться.
Оказалось, что тот умер в прошлом году, осталась дочка с мужем и детишками.
Баба Катя направила подводу к указанной избе. Дочка, звали ее Дуся, встретила
радушно. Сказала, что день назад приезжала милиция из Красноярска и забрали
трех, по-ихнему, кулаков и врагов народа.
- Никакие они не враги, - сказала она, - кемские оне - перебивались с хлеба на
квас, да что тайга даст. Давайте к нам. Теперь тихо будет до следующего набега.
Баба Катя вернулась, лихо стегая вожжами коня. Семья направилась к Дусе.
Детишки быстро подружились и стали играть во дворе. Взрослые выпили
немного и повеселели. Отец, однако, не мог расслабиться полностью, думая о том,
что делать дальше.