его в честь святого Марко, потому, что мы жили недалеко от базилики Сан-Марко.
Мы с братом Маттео виноваты, что заразили его этой страстью к путешествиям.
Когда мы вернулись первый раз от Великого Хана, Марко было уже 15 лет. Я не
был рядом с моим сыном, когда он был в твоем возрасте, Малыш, и очень сожалею
об этом. Он отвык от меня и стал относиться ко мне так же, как и к своему дяде
Маттео - просто как к родственнику.
Последние слова Малыш уже не слышал, так как крепко спал. Когда он проснулся
утром, то увидел три пары глаз уставившихся на него с трех соседних кроватей. На
одной лежал толстый пацан с наглыми блестящими глазами, на другой белобрысый
и худой, а на третьей - странное создание с немного перекошенным лицом и
крупным лишаем на правой щеке.
- Ты что, с неба упал? - спросил наглый.
- Нет, меня ночью принесли, - ответил Малыш.
- Как маленького - на ручках, - заключил белобрысый ехидным голосом, -
маменькин сынок, что ли?
175
- Я не мог идти, - сказал Малыш и отвернулся к стенке.
Поняв, что разговор окончен, эти двое переключились на того, с лишаем.
- Мать твоя сегодня не придет, - сказал наглый.
- Ее машина сбила, - добавил белобрысый.
Послышался сначала тонкий вой, который стал усиливаться и усиливаться и
завершился почти звериным рыком. Малыш повернулся и увидел, что лицо у
жертвы издевательств перекосилось еще сильней, и он смотрел безумными глазами.
Малыш понял, что с этим мальчиком что-то не ладно. В это время зашла нянечка и
начала ругать обидчиков:
- Я вам сколько раз говорила, идиоты малолетние, что он немного больной
психически - его нельзя злить, а вы что делаете? Совсем совесть потеряли. Вот я
главврачу да родителям вашим расскажу, как вы тут болеете. Лучше бы книжку,
вон, почитали. Сказку о царе Салтане или, к примеру, про войну.
Нянечка вышла, но обиженный продолжал подвывать.
- Вчера, когда она наклонялась к тебе, я видел, что она без трусов, - сказал наглый
белобрысому.
- Ну, и что ты увидел? - спросил белобрысый.
- Как будто не знаешь, что.
- Ну, что, что?
- Жопу, вот что, - выпалил наглый, и оба залились счастливым смехом.
Обиженный перестал выть и только хрюкал время от времени. В десять часов
пришли красивая врачиха с нянечкой для обхода. У всех измерили температуру и
сделали уколы. Обиженный не давался, но нянечка неожиданно быстро скрутила
его и стянула штаны. Он легонько подергивался и скулил. Пацаны хихикали. Обед
принесли только малышу, поскольку только у него была повышенная температура.
Остальные пошли в столовую самостоятельно. Перед самым выходом белобрысый
пнул по лодыжке обиженного, и тот поднял страшный визг. Наглый и белобрысый
убежали, а обиженный свалился на пол и стал вопить так громко, что у Малыша
заложило в ушах. Прибежала нянечка и вместо того, чтобы успокаивать, надавала
обиженному подзатыльников. Тот неожиданно успокоился и пошел в столовую
смирно. После обеда полагался "мертвый час", который на самом деле длился три
176
часа - до полдника. Обидчики продолжали донимать обиженного самыми
изощренными методами.
- Отстаньте от него, а то я вас ночью конъюнктивитом заражу, - сказал Малыш.
- Как это ты нас заразишь, интересно? - спросил наглый.
- Возьму и гноем вам намажу глаза.
- Ты это брось, - сказал белобрысый, - нас послезавтра выписывают.
Видно было, что угроза подействовала, поскольку издевательства прекратились.
К вечеру температура поднялась еще больше. Ночью Малыш несколько раз
просыпался. Уже под самое утро появился человек. Он стоял и ласковым взглядом
глядел на Малыша.
- Я Николо, если ты помнишь, Малыш.
- Я помню.
- Пытаюсь помочь тебе, но у меня ничего не получается. Как видно,
предначертано, что ты должен переболеть этой "свинской" болезнью. Зато Небо
будет милостивым к тебе потом и пошлет тебе интересную жизнь. У нас с Маттео и
Марко жизнь была очень интересной. Говорят, что нами двигала нажива. Да, готов
признать, что сначала так и было. Когда мы продали все, что нажили в
Константинополе, и отправились в Сарай на реке Тигри*, то там у западного
правителя Берке нам удалось удвоить свое состояние. Потом же, путешествуя по
Великой Степи, мы почувствовали жажду познания. Даже если бы мы потеряли все
или нас ограбили кочевники, мы бы продолжали свое движение на Восток. Жажда
познания опьяняет и окрыляет одновременно. Поверь, Малыш, нет на земле ничего
более важного, чем жажда познания. Те, к кому она приходит,