как говорили профессора в кинофильмах.
Федя с удовольствием согласился перевезти семью, поскольку поездка одному
через пустыню - дело не простое и скучное.
Выехали рано утром. Грузовик взревел, обдал всех облаком густого дымы и мягко
тронулся. Радости Малыша не было предела. Он старался смотреть сразу на все и
замечал все подробности проплывающего мира. Родители были заняты младшим
братом, который постоянно устраивал им сюрпризы. Через некоторое время отец не
выдержал и попросился в кабину к Феде. Мать на него обиделась и надавала брату
шлепков. Это хорошо подействовало, и в кузове воцарилось спокойствие. Машина
подъехала к пойме реки Чу. Река промыла довольно глубокие каньоны в глинистой
почве. Обрывы были испещрены гнездами птиц. О, какие это были птицы! Перья
их были выкрашены во все цвета радуги. Они, как попугаи в Африке, носились над
головой стаями и громко щебетали. От этого зрелища невозможно было оторваться.
Все - и Федя, и родители, и младший брат с восторгом наблюдали это явление.
200
Жаль, что вдоль реки машина шла всего полчаса, а потом прошла через деревянный
мост на понтонных лодках и помчалась по степи по древнему караванному пути.
На этой дороге не было ничего: ни асфальта, ни указателей, ни придорожных
заправок. Одному Всевышнему было ведомо, как Федя определял направления на
многочисленных развилках и поворотах. Было начало мая, и вскоре перед всеми
открылось красное бесконечное море тюльпанов. Ландшафт менялся постоянно. То
вдруг появлялись холмы, то равнина до горизонта, то боялыч и пучки засохшей
травы делали землю пятнистой как шкура леопарда. Иногда встречались густые
леса саксаула, а иногда отдельные кусты его придавали пейзажу сходство с
саванной. Начало весны и поэтому земля ярка и привлекательна: зеленые кусточки,
огромные распластанные зеленые лопухи ревеня, жизнь которого быстротечна,
красные и желтые тюльпаны и маки. На саксаульных зарослях то тут, то там видны
огромные шапки-гнезда хищных птиц. Нескончаемые желтые закрепленные
корнями песчаные холмы, поросшие кустами и травой. Часто почти из-под колес
выскакивал заяц и мчался, петляя. Федя в этом случае останавливался, выхватывал
свою двустволку шестнадцатого калибра и палил вслед косому, но куда там!
Конечно, не попадал.
Стало темнеть и Федя, посовещавшись с отцом, свернул с дороги к зарослям
саксаула. Лучшего места для ночлега трудно было выбрать. Когда разложили
лагерь, то услышали какой-то гул. Повернули головы и увидели огромное стадо
сайгаков. Сотни тысяч голов - до горизонта в одном стремительном порыве
неслись, поднимая пыль до небес. Потом, в последующие годы, их почти всех
истребили государственные заготовители мяса и браконьеры, а тут их было не
счесть. Большие, чуть загнутые вниз носы их были похожи на противогазы,
каковыми они на самом деле и являлись, спасая, правда, не от газов, а от пыли.
Первое же стадо стало перебегать дорогу. Такого Федя вытерпеть не мог. Он
выскочил и пальнул попеременно из двух стволов. Было видно, как два крупных
сайгака как бы уперлись в неожиданно появившуюся на их пути стенку и свалились
в пыль. Стадо в ужасе свернуло в сторону от дороги. Отец с Федей подтянули туши,
и Федя очень быстро их освежевал. Одну тушку он присыпал солью, замотал
201
тряпками и закопал в глубокую яму в зарослях, а из другой нарезал мясо для
шашлыка. Мясо было замочено с луком и уксусом на час в кастрюле.
Пока оно мариновалось, мать пошла ломать ветки саксаула. Удивительное дело -
не нужно было никакой пилы. Просто подходи, выбирай ветку посуше и не очень
толстую и тяни ее в сторону ствола. Ветка чуть напрягается, а потом с треском
ломается. Малыш тоже помогал матери, причем сразу же занозил ладошку. Через
полчаса они наломали уже большую горку дров, которые были растоплены с
помощью заготовленных заранее дощечек и газет. Костер запылал. Саксаул не
сгорал быстро и давал голубоватое, сильное пламя.
Шашлыки начали жариться, а по пустыне пошел одуряющий запах. Первый же
готовый дали Малышу. Неожиданно он ему не понравился. То ли мясо было
жестким, то ли сайгачина не годилась для шашлыка. Мать тоже, пожевав, сказала,
что мясо отдает псиной. Отец упорно жевал и проглатывал. Только один Федя ел с
наслаждением. На лице его было счастливое выражение. В жизни ему приходилось
столько раз голодать, что он ничего не мог с собой поделать - всегда ел впрок, как