Детей закутали одеялами. Они тут же уснули и только на рассвете стали с
интересом таращиться по сторонам.
- Куда мы едем, папа? - спросила старшая дочь Ира.
- В гости к моему другу в Красноярск.
- А почему все вместе?
- Он давно мне пишет - хочет всю семью посмотреть.
Некоторое время проехали молча.
- А кто скотиной будет заниматься дома? - спросила старшая и посмотрела
подозрительно на мать.
Та смутилась, но тут же нашлась:
- Тетя Гутя согласилась присмотреть.
Этот ответ, похоже, удовлетворил Иру - она повеселела.
Младшие весело копошились в задней телеге, затеяв игру.
Лето было в разгаре. В лесу стояла жара. Донимали комары. Баба Катя намазала
детей специальным раствором, сваренным из пахучих трав, но это мало помогало.
Решили не въезжать в деревни, которые должны встретиться на пути, а
останавливаться лагерем неподалеку. Если чего понадобится, отец может вечером
постучаться в избы и поговорить с мужиками. Так и сделали. Проехали Ворогово,
до Никулино добирались двое суток, ночуя недалеко от берега, затем сутки ехали
до Ярцево. Когда Ярцево было уже далеко за спиной, заморосил мелкий дождь и
резко похолодало. Надели на себя все, что было, но все равно продрогли изрядно. К
вечеру выглянуло солнце, поэтому ночевали под открытым небом. К середине
следующего дня, почти рядом с Нижне-Шадрино, отвалилось заднее колесо на
одной из телег. Отец отправился в деревню и вернулся через час с двумя
22
бородатыми мужиками. Те осмотрели колесо и укатили его. Отец пошел вместе с
ними. Вернулись через пару часов. С ними пришли две бабы с корзинками. В
корзинках оказались картошка, шанежки и кринка сметаны. Бабы с сочувствием
смотрели на детей, вздыхали, но молчали. Колесо починили, мужики обнялись с
отцом и сказали: "С Богом".
До следующей деревни было километров сорок, но добирались до нее трое суток
из-за ужасной дороги, проходящей местами по заболоченной почве. Через день
остановились у села Колмогорово. Между Колмогоровом и Остятской решили
заночевать на берегу Енисея, поскольку комар в лесу стал неимоверно лютовать.
Отец пытался наловить рыбы, но та не клевала. Все приметы указывали на то, что
вскорости начнется дождь. Поели по-быстрому и стали делать навес. Отец быстро
смастерил из тонких елок каркас, который накрыли большим количеством веток.
Пошел дождь, который продолжался всю ночь. "Крыша" к утру потекла в
нескольких местах, но дождь утих и можно было двигаться. Дети притихли, так как
не могли никак согреться. Отец приказал им некоторое время бежать за телегами.
Трое суток прошли без приключений, если не считать поломку задней оси, которую
отец быстро устранил. Он и мать отправились в ближайшую деревню, так как
запасы еды подходили к концу. В этой деревне они никого не знали, поэтому отец
вытащил из загашника царский золотой. К счастью, оперуполномоченный,
находившийся в деревне в командировке, был в глубоком запое, поэтому удалось
беспрепятственно запастись харчами, а заодно и поговорить с мужиками. Один из
них, плюгавенький и явно с перепоя, все выспрашивал, откуда они и куда движутся.
Отец отвечал уклончиво, а мужичок не отставал. Наконец, один из селян -
здоровенный малый, которому, видать по всему, плюгавенький надоел хуже горькой
редьки, двинул того, как бы невзначай, и тот свалился с лавки. Потом испуганно
ретировался и больше не появлялся. Отец расспросил о дороге на Енисейск и
Казачинское. Мужики подробно рассказали и предупредили, о том, что, сказывают,
де, балует в пяти километрах от Казачинского медведь-людоед. Что он загрыз, де,
двух парничков и девку, которые ходили по грибы. Расспросили, есть ли ружье с
картечью.
23
- Ты, главное дело, рогатину сооруди. Поди, с рогатиной-то хаживал?
- Хаживал, хаживал, - подтвердил отец, озабоченно поглядывая на мать.
Мать тоже заторопилась, переживая за семейство, оставшееся с бабушкой.
Переночевали в лесу, а утром отправились к Енисейску. К вечеру доехали до него
и решили, как стемнеет, остановиться у знакомого плотника. Плотник встретил
радушно, так как знал хорошо еще деда и очень его уважал. Сели к столу. Детей
посадили в отдельной горнице. Отец не стал ничего скрывать и все выложил
плотнику. После этого они молча сидели со стаканами самогона, уставившись в
тарелки с картошкой и луком.
- Что за жисть пошла, Миша, а? Крестьянин теперь и не человек, и не скотина, -
так - рабочее быдло. Ну, скинули Николашку двадцать один год назад и чего