Дара считала по головам, всех сразу, а зря. Кристо видел, что кое-кто и в себя-то ещё не пришёл. Убнак, кажись, не дышал — видать, приложило при переноске сильнее остальных. Фрикс пытался подняться, падал обратно и кривился — лицо залито кровью. Девчонка-снабженец, которая была его соседом по позиции, пыталась опомниться с помощью Нольдиуса… Бестия, вздрагивая, застыла поодаль от всех, вид у нее был дикий.
— В общем, сколько ни есть — у нас не хватит сил, — закончила Дара уныло.
— А что такое? «Гидра»?
— Произведение Холдона, — Дара изобразила торжественный «тыц!» в сторону сетки. — Не зря же он столько лет проникал в секреты вещей. И беседовал с ними с детства — или как это там в его биографии говорится. Ну, с посохом своим он точно болтал. В общем, похоже, в биографиях не наврали: я даже не могу просмотреть все узлы. Такое ощущение, что это сделала спятившая паучиха.
Кристо задрал голову в чистое небо, но Дара и тут нашла, где разочаровать.
— Она тянется и вверх, просто невидимой становится.
— Шедевр, э?
— И не говори.
Теперь Кристо рискнул обозреть окрестности. В окрестностях было много черных ирисов (что было ясно) и нежити (что было неприятно). Урчащая толпа в две-три сотни бурлила на поле, отчего оно казалось живым. Подальше замерли соратники Холдона из мыслящих: люди, маги и высшая нежить. Все — отдельными группками: пару дюжин разбойных морд и наёмников, ещё дюжины полторы — непонятных ребят в тёмно-синих плащах, а кровохлёбов, арахнеков и прочей нечисти и дюжины не наберётся. Да и у остальных видок потрёпанный. То ли не все пошли через портал, то ли Бестия им таки успела как следует задать.
— А этот… — Кристо проглотил что-то неприятное в горле, — там еще?
Ему никто не ответил, и он понял: там. Они здесь, а эта воскрешенная сволочь — в Одонаре.
— И долго?
— Минут десять, — утешила Мелита, — ты не очень долго валялся.
Раз так, все должно было решиться в ближайшие несколько минут.
— П-печать там же, — робко попытался он быть оптимистом. О своей жизни речи уже не шло: откуда там вообще взяться оптимизму. — Ну, этот, как его бишь. Оплот с цветочным именем.
Будто ему и без того цветочков не хватало.
— Чего он нас-то сюда приволок? — вслед за этим озадачился Кристо. Ответила Бестия: она ежилась и смотрела прямо перед собой, а голос у нее сделался глухим и почти мужским.
— Он всегда обожал брать пленных. И трофеи. Был помешан на трофеях: живых и нет. Хотя ведь для него даже вещи были живыми. Когда началась война, после него мало что оставалось в городах и деревнях, а потом в Хелденаре были обнаружены кладовые… столько кладовых. Лабиринты, уставленные вещами. Хранилища артефактов. Оставшиеся в живых приспешники уверяли, что он всегда выбирал время для посещения какой-нибудь своей галереи: беседовал с ними…
— А мы? — наивно спросила Мелита.
— А нас брали живыми изначально. Иначе и ударили бы с большей силой. Есть вероятность, что кто-нибудь из нас ключник. Или что кто-нибудь из нас знает, кто он.
— Кто-нибудь из нас? — озадаченно повторил Кристо. Он-то понятия не имел ни о каких ключниках, а о Малой Комнате знал только то, что Бестия на давешнем совете вывалила. Дара уставилась на Бестию, губы ее насмешливо подрагивали.
— Может, Нольдиус? Или Фитон?
Фелла скрестила руки на груди и не ответила. У нее был вид человека, которому само место, посреди которого он стоит, причиняет боль.
— Ясно, — подытожила Дара, — нас он прихватил за компанию: поубивать на глазах у «кого-нибудь», если «кто-нибудь» будет упрямиться. Так?
Все прелести положения Кристо осознал быстро — наверное, успел поумнеть за прошедший год. Вот ругаться он только-только начал, когда началось действо.
Ирисы Альтау пригнулись. Нежить и люди отхлынули в стороны, будто почувствовав какую-то энергию. В мгновенном вихре возникла высокая, в серебристой хламиде фигура с посохом.
Цветы распластались по земле и притаились, будто почувствовав ярость Холдона. Посох свистнул, прошил воздух наискось — и лепестки чёрных ирисов посыпались в траву, леденея.
Один удар — а потом Холдон взял себя в руки, повернулся к своим сторонникам и кинул пару слов сквозь зубы. Сторонники что-то пробормотали в ответ. Нежить ощутимо примолкла, отхлынула почтительно подальше и чуть ли не в землю закопалась.
Сняв капюшон, Сын Дракона повернулся к пленникам.
— Твою ж ма… э, — одинокий голос Кристо прозвучал в тишине Альтау не совсем к месту. Холдон слегка наклонил голову и перевел взгляд на него — безразличные глаза сытого хищника, в которых где-то глубоко горела приутихшая ледяная ярость. Эти глаза заслоняли и висящую клочьями кожу на левой щеке, и изъеденные губы, провалившийся нос, свалявшуюся бороду… Не отрываясь от созерцания, Сын Дракона вынул из кармана плаща длинную нитку бус и бросил за спину. Бусы тут же раскатились по полю сами, образовав ровный, выжженный круг диаметром метров в тридцать. Прозвучал завистливый вздох Дары по поводу такого мастерства.
— Время до заката еще есть, — голос, глубокий и почему-то ясно стало — древний, будто влез внутрь мозга, неприятно царапнул виски изнутри. — Мы подождем и посмотрим, кто появится в круге.
Почему-то никому не захотелось узнать, что будет на закате. Зато пара-тройка слуг Холдона в отдалении заухмылялась самым нехорошим образом.
— Значит, ты не добрался до Малой Комнаты сам? — Кристо не сразу узнал голос Бестии и саму Бестию не узнал сразу. У нее был такой вид, будто она плывет в ледяном море против течения, но останавливаться не собирается. — И, кажется, ты теперь знаком с Максом Ковальски.
Взгляд Холдона переместился на нее. Задумчиво.
— Второй, нет, пятый паж, — отметил он. — Так смешно закусывала губу, когда твой король издыхал у моих ног.
Он вытянул в ее направлении даже не Арктурос — палец. С тем же слегка заинтересованным видом.
Фелла схватилась за грудь, пытаясь вздохнуть. Подавилась криком. Свалилась на землю, не переставая корчиться и кричать, пытаясь будто бы избавиться от того, что было в ней самой, вцепившись пальцами в кольчугу на груди с такой силой, что пальцы начали раздирать железные звенья.
Ей никто не пытался помочь. Те, кто дернулся было — застыли в ту же секунду. Кристо уже чувствовал это раньше, рядом с Гидрой Гекаты: будто внутрь к нему заползло холодное, кровожадное щупальце, которое заставляет наблюдать за мучениями Бестии безразлично, со стороны…
Холдон сделал шаг вперед, и Бестия закричала страшнее, будто само его присутствие доставляло ей боль. Или не оно, а полный ледяного наслаждения шепот, который нельзя было заглушить криком:
— Помнишь тот день, девочка-паж? Солнце еще не зашло, он не закончился. Только Витязь сгнил в земле давным-давно, а день — тот день продолжается. Слышишь их внутри себя? Они боятся меня, как раньше. Вся мощь, которая подпитывает тебя, трепещет от одного моего вида: это мертвая мощь, а я жив, они знают это. Они знают, что бессмертия нет, потому так цепляются за тебя — в которой живут хотя бы так, тенью, лишь силой. Они будут разочарованы, девочка-паж: эта радуга никогда не вернет себе прежних цветов…
Фелла перестала кричать: пропал голос. Теперь она просто задыхалась, как рыба, выброшенная на песок, на лице застыл невозможный ужас, руки ослабли и двигались бесцельно, как у куклы на ниточках…
— Представь себе, юный паж… представь себе их лица. Представь лицо своего короля — если бы он услышал имя, которое ты сейчас произнесёшь. А ты скажешь его. Ты обязательно скажешь. Имя, девочка! Назови мне имя ключника!
Бестия не смогла бы назвать даже собственного имени и едва ли помнила, где находилась. Ее лицо было сведено в болезненной гримасе, страшные судороги проходили по телу, с губ только слетало что-то вроде: «Пожалуйста… не надо больше… пожалуйста».
«А ты доконай ее! Доконай!» — требовало то самое, мерзкое, которое поселилось внутри у Кристо. Он даже похлопал Дару по плечу и кивнул на Бестию — вроде как радостью поделиться.