«Про какую, растуды ее, дисциплину?» — хотел еще спросить Кристо, который это слово большую половину жизни полагал ругательным. Но Мелита уже распахнула двери, а Нольдиус услужливо подтолкнул внутрь.
Кристо не придумал ничего лучшего, как влететь в комнату на всех парусах и заорать в лучших традициях любимых боевиков:
— Всем стоять, руки за головы, вы имеете права хранить молчание, работает артефакторный спецназ!!! — ну, может, кое-что он сказал и неправильно, зато получилось громко. С первой же секунды в него полетели стулья, пуфики, какие-то перья, одна длинная иголка и несколько огненных сгустков — бил кто-то из телесных магов. Щиты Дары сработали четко, и Кристо продолжил невозмутимо орать, только зажмурился для надежности: — Прижаться к стенке, замереть и не рыпаться, а то я в гневе страшен как э… как…
— Кузнец с похмелья? — раздался несколько отстраненный девчоночий голосок откуда-то из угла.
— Еще страшнее! — Кристо выкатил глаза и продолжал орать: — И не швыряться в меня больше ничем: тебе говорю и тебе, а то как кину что-нибудь в ответ — твои пятки в Семицветнике увидят, ясно вам?! А теперь слушайте: вы — в Одонаре, учиться и жить здесь будете пока что… кому сказал, не швыряться! — в ответ в него полетели два остова от стульев, и он проклял того, кто вообще поставил в комнату мебель. — Вот, значит, будете жить и вести себя нормально! Не орать, вещи не бить, ходить на занятия, и тогда никто вас не тронет и вообще вас зауважают! А будете вести себя, как сейчас, — так у нас в Хламовище артефакты ой, какие голодные — сожрут и не заметят!
Все это он, красный, растрепанный и с выпученными глазами проорал почти единым духом. Атаки прекратились. Возле двери с приподнятыми руками и брезгливым выражением на лице стояла Дара, и детки, кажется, испугались ее больше, чем любого крика. Смотрели с опаской.
Потом кто-то начал подвывать. Слабо, но выразительно.
Здесь полагалось явление чего-нибудь чудестного, и чудесное выпорхнуло из-за спины Кристо в виде Мелиты.
— Кристо, ты их перепугал! — воскликнуло чудесное укоризненным голоском. — Ну, разве можно так с такими замечательными ребятами? А посмотри, какие у них способности: пари держу, скоро они будут создавать такие чесалки, что просто залюбуешься! Или, может, даже сами придумают новые шуточные артефакты: Нольдиус, как думаешь, им по силам?
Академический кивок Нольдиуса и неопределенное «мгм» были приняты как мнение очень большого авторитета. Артефакторная молодежь пораскрывала глазенки и рты и воззрилась на Мелиту жадно. Кристо только теперь смог рассмотреть — что им там подкинули Светлоликие.
Девять мальчишек и пять девчонок, все в возрасте от шести до десяти, кроме одного амбала-переростка годиков этак четырнадцати. Прилично одеты только двое мелких: видно, просто пробудился дар артемага, и их забрали из семей с согласия родителей. На остальных разной степени поношенности тряпье. Многие глядят исподлобья, по-волчьи, у одного глазки так и шныряют во все стороны — ясно, вор, придется отучать. Девочка лет девяти в углу вообще не обернулась и тихо напевает себе что-то под нос про кладбищенские сосны. Еще одна трясется так, что даже глаза дрожат — огромные, выпученные от недоедания.
Эх, сколько ж вот таких где-то прячется по оврагам, а магических способностей нет, и звенья их не находят, поисковики не реагируют… который год экспериментаторы бьются…
Мелита успела обаять уже почти всех, причем, будто издеваясь, повторяла слова Кристо, только на свой лад:
— Ну, теперь вам опасаться нечего: вы же у нас в Одонаре! Здесь вам выделят комнаты, одежду, еду, конечно, и учиться будете. Всяким интересным штукам, оп! — из ее ладони понеслась мелодия. — И драться вас научат тоже, только сейчас-то не нужно все это показывать. Вам нужно себя потише вести, чтобы здесь остаться: не кричать, никого не пытаться убить, а то если Бестия разозлится — еще выкинет вас из замка, а тогда…
Она покачала головой, и новички тут же прониклись ощущением того, что без Одонара им просто невозможно жить. Мелита тут же продолжила веселым голосом:
— Но сначала мы познакомимся, поедим и оденемся! Вот ты — как тебя зовут?
Имена поскакали горохом, со всех концов комнаты:
— Рена!
— Яс!
— Олух. Это меня так мать звала.
— Фарэйа!
— Не помню…
— Булк, сын мельника! Ничего смешного нету в имени, ща как тресну!!
— Иди в болото.
Это выдал тот самый переросток лет четырнадцати. Лоб у него был такой тяжелый, что им свободно можно было прошибать стенки, а посреди лба шел кожаный плетеный ремешек.
— Это имя такое? — не поняла Мелита. Лобастый покачал головой.
— А какое тогда имя?
— А иди ты в болото.
Ничего больше от него добиться не удалось.
После похода к снабженцам и обеда в трапезной (приходилось бегать и отбирать еду, которую малышня пихала в самые изобретательные тайники), пришло время теста на воображение и интеллектуальные способности.
Тест был простейший. И, конечно, с привкусом Альтау. И с призвуком стихов (проверку точно создавали Мечтатель и Бестия сообща). Будущих теориков выстроили в единую линию, а Дара с важным видом произнесла:
— Знаете Песнь о Витязе?
Самым честным ответом был «не-а». Самым обнадеживающим — «Слышали такую». Самый большой пессимизм внушал ответ: «Что это за муть?», прозвучавший из трех или четырех глоток.
— Неважно, — расщедрилась Дара, — я сейчас вам ее прочитаю. Там не хватает строчки о самом Витязе, но самое главное — последняя рифма. Созвучие то есть, последнее. Попытайтесь придумать так, чтобы складно было, договорились? Начинаю.
Кристо уже как-то слышал в исполнении Дары Песнь и смутно понадеялся, что сейчас она прочитает свой вариант: «На поле Альтау, выбиваясь из сил, Холдон королей потихоньку мочил…» Но Дара читала до безобразия правильно:
На поле Альтау взгляните скорей:
В тот день туда восемь пришли королей
И первый король, словно бог, был красив,
Второй был искусен (хотя и спесив),
Был третий — и тверд, и упрям, как скала,
Четвертый вершил хитроумьем дела,
Был пятый король всех проворней в стране,
Шестого Удача вела много дней,
Седьмой семерых сыновей был отцом…
— Дара выделила последнее слово особо, подняла палец и произнесла: — Восьмой… был кем?
Ответы дышали свежестью и поэтической новизной. До варианта «подлецом» радостно додумались двое. Еще один деревенский ушел недалеко и выдал «огольцом». Трое беспрекословно заявили: «Кузнецом!» — но почему, сказать затруднились. Испуганная девчушка пролепетала «огурцом» и сама озадачилась от своего ответа, клептоман додумался до «стрекозцом», а сын мельника лаконично обозначил: «Овцом».
— Кем? — переспросила Мелита, сдерживая распиравший хохот.
— Овцом.
— Кто это?
— Муж овцы.
— Почему Витязь был мужем овцы?
— Ну, я не знаю, вы спросили!
Бестия бы такое слышала! Сочинители Хроник рядом не валялись со своим «храбрецом», «образцом», «гордецом», «борцом», «мудрецом» и прочими скучными вариантами.
Еще четверо просто не поняли вопроса, а лобастый, с ремешком на лбу, зыркнул недоверчиво и прогудел:
— Ястанир.
— Что?
— Витязь был Ястанир, а что нет, что ли?
— А в рифму ты не мог попробовать?
— Иди ты в болото.
Одним словом, стандартный диалог.
— Дело ясное, — подвела Мелита итог, — если так глядеть — смело можно распределять на нулевой уровень. Вот с этим «овцом» и «Ястанир» я бы повозилась…
Нольдиус посмотрел на Кристо почти по-товарищески и кивнул в сторону Мелиты, как бы говоря: «Оптимистка, да? Как будто нам со всеми не придется возиться!».
Но со всеми возиться все же не пришлось. Уже через пару дней восемь бывших найденышей бодро ушагали в строй теориков. Мелита время от времени им еще разъясняла правила артефактория, а Дара поясняла насчет артемагии, но новички уже влились в коллектив и на попытки Мелиты всё чаще орали: «А мы знаем!»