— Послушница Джоэли, как Послушница Нона пыталась убить тебя?
— Она... — Джоэли подавила рыдание. — Она душила меня. Она сказала, что убьет меня. Она сказала это еще до того, как выбрала себе постель! И... и потом она обхватила руками мое горло и... — Еще один всхлип. — Им пришлось оттащить ее от меня.
— Это правда, Послушница Нона? — спросила Сестра Шпиль.
— Это была одна рука. На несколько секунд. Но, да. — Нона нахмурилась, яростно глядя в землю.
— И как долго, по-твоему, тебя душили, Послушница Джоэли?
— Я... может быть, несколько минут. Через некоторое время я потеряла сознание.
Сестра Колесо стукнула кулаком по столу, и тени заплясали:
— Любой период времени, который одна послушница тратит на то, чтобы задушить другую, слишком велик. Что мы вообще обсуждаем? Снимите с ее рясу. Она никогда не будет достойна своих обетов. Послушница Арабелла может принять испытание Щит и служить Аргате вместо нее.
Высоко над ними задребезжали ставни — лед-ветер набирал силу. В эти дни всегда казалось, что нет ничего, кроме лед-ветра.
Настоятельница Стекло уставилась на двух послушниц. Она знала, что Джоэли склонна к манипуляциям и злобе, не в силах забыть привилегии своей семьи. С другой стороны, она была квантал прайм с редким мастерством в работе с нитями и опытной отравительницей, в придачу. Нона, конечно, была слишком драгоценна, чтобы Церковь могла ее потерять: три-кровка, быстрая, как дьявол, и с соответствующим характером. Настоятельница не теряла девочку из виду, но Нона могла просто сделать невозможным свое пребывание в ордене. Если она намеренно ранила другую послушницу, то сделала то единственное, что могло заставить Сестру Розу согласиться с Сестрой Колесо. Сестра Роза потратила слишком много времени на восстановление тел, чтобы простить преднамеренный и неоправданный вред, причиненный в гневе. Она не позволит вложить тренировочный клинок в любую руку, которая может покушаться на жизнь другой послушницы. Вместе обе старшие сестры могли взять верх над настоятельницей.
Сестра Шпиль нахмурилась:
— У тебя есть что сказать в свое оправдание, Послушница Нона?
— Я не пыталась ее убить. Я едва сжала ей шею.
Джоэли выпрямилась, убрала руку с подбородка и опустила воротник своей рясы. По обеим сторонам ее горла виднелись багровые синяки, свидетельствовавшие о глубоко вдавленных пальцах, черные отпечатки которых окружал ореол пожелтевшей плоти. Сестра Колесо резко втянула воздух. Сестра Ограда в ярости стукнула кулаком по столу:
— Вот! Это работа того, кому нет места в нашем ордене.
Настоятельница Стекло почувствовала, как прилив переменился. Она возглавляла монастырь, где десятки послушниц могли творить чудеса, некоторые двигались быстрее мысли, некоторые сплетали тени или огонь, а некоторые шли по Пути Предка, возвращаясь с него эхом божественной силы. И все же, если бы у нее был выбор, она бы ни за что не променяла на любой их них свой талант, подаренный ей Предком. Люди были волшебством и тайной, независимо от того, были ли они низкого происхождения или высокого, независимо от того, погружали ли они руки в землю или в заклинания, независимо от того, были ли они гениями или дураками. Мало кто видел сквозь лица, сквозь статус, сквозь то, что люди говорили, видел то, что они имели в виду. Настоятельница Стекло знала, что она не заглядывает далеко в загадку, но она видела дальше, чем большинство, и это давало ей преимущество. Лезвие было настолько острым, что большинство из тех, кого она резала, даже не знали об этом, пока не становилось слишком поздно. И сейчас дар подсказывал ей, что комната сдвинулась и Нона стоит на краю.
Сестра Роза, сидевшая напротив Сестры Колесо, опустила голову, плотно сжав губы и нахмурив брови.
— А свидетелей нет? — спросила сестра Чайник, отрываясь от записи. На нескольких лицах отразилось удивление. За десять лет после принятия обета Сестра Чайник никогда не говорила за монастырским столом — это было не ее дело. Она приходила записывать, а не говорить, но не так давно вернулась с долгой и трудной миссии, так что можно было простить ее оплошность.
— Есть много свидетелей! — Сестра Ограда просияла, показав узкие зубы в узкой улыбке. — Позвольте мне...
— Джоэли — очень популярная послушница. — Настоятельница Стекло перебила Госпожу Академия. — Многие из девочек поддаются влиянию личной преданности, превращая подозрения в факты.
— Вы хотите вызвать вместо них подруг обвиняемой? — спросила Сестра Ограда.