Мы еще немного поговорили. Он приехал, оказывается, на завод, чтобы присутствовать при торжестве пуска второй печи, но едва ли дождется этого. Он не может пробыть здесь более двух или трех дней, так как спешит в Чернигов на баскетбольное состязание.
Мы расстались. Я пошел представиться директору завода, а также своему будущему шефу — начальнику печного цеха Григорию Ивановичу Толкачову, под руководством которого мне предстояло работать.
Потом мы с ним осматривали производство. От старого, разрушенного фашистами завода, состоявшего только из одной печи, можно сказать, ничего не осталось. На его месте построили новое, мощное предприятие, состоящее из трех громадных вращающихся трубчатых печей. Одна печь уже работала, другая проходила испытание, а третья монтировалась.
— Вот какой вывели заводец! Красавец, гигант! — сказал Григорий Иванович, когда мы оканчивали осмотр.
— Место уж больно хорошее: мергеля — первый сорт, мало где такие еще найдутся, и запасы их громадные, и вода рядом.
Уже темнело, когда я покинул завод и направился в гостиницу.
Плотные облака заволокли небо. Сквозь них, как в дыму, плыла луна. Было тяжко и душно, как бывает перед грозой. Ни малейшего ветерка. А он мог бы принести хоть немного прохлады. В моей комнате, несмотря на открытое окно, просто нечем было дышать. Захватив матрац, простыню и подушку, я выбрался через окно на леса и расположился там.
«Если начнется гроза, успею убраться в комнату», — подумал я, завернулся в простыню и скоро заснул.
Глава II
ОДИН НА ОДИН С БЕЗУМЦЕМ
Сквозь сон я почувствовал, что меня кто-то трясет за ногу. Еще и еще... Открыл глаза. У стены, заслоняя спиной окно и широко раздвинув руки, стоял высокий и худой старик. Нет, это не сон! При слабом свете луны я ясно видел его бледное, как стена, лицо, седые растрепанные волосы, всклокоченную бороду и грязную разовую рубашку. Вытянув шею, он разглядывал меня с любопытством и насмешливо улыбался. Я приподнялся.
— Ни, ни, ни... — прошептал старик, грозя мне пальцем. — Это не поможет... Слушай: «Я, могучий беспощадный юноша-вождь, захватил Эфесское царство!» Запомни это, запомни: «Я, могучий беспощадный юноша-вождь...»
Он снова и снова повторял эту бессмысленную фразу, все быстрее и быстрее. При этом он придвигался ко мне и наконец наклонился так близко, что борода его коснулась моей груди. Глаза его лихорадочно сверкали, а руки делали какие-то нелепые движения, точно царапали простыню. Сомнения не было — передо мной стоял безумец. Я оттолкнул его и вскочил на ноги.
— А... так, так, так! — проговорил он и засмеялся. — Так вот ты кто! Теперь-то я тебя узнаю... не скроешься... Ты Бедуин! Бедуин! Вернулся? Опять!
Внезапно выражение его лица изменилось.
— Где он? Куда вы его спрятали? Отдайте мне сына! — закричал он и, упав на колени, обнял мои голые ноги.
Я не знал, что делать: бежать некуда, к тому же он крепко меня держит... Кричать? Как-то неудобно. Очевидно, это несчастный отец, потерявший сына на фронте.
— Дедушка, не волнуйтесь, — сказал я насколько мог спокойно. — Вашего сына я не трогал и никогда не видел. Я только вчера сюда приехал... Если он погиб на войне, то — как герой, защищая Родину...
Мне не следовало говорить этого. Он сразу поднялся во весь рост, затрясся, взглянул на меня с невыразимой злобой и закричал:
— Да, он герой, герой, а ты Бедуин, ты предатель! Бедуин! Предатель, предатель!
Тут он бросился на меня и с несвойственной для старика силой вцепился мне в горло обеими руками.
Что было дальше, я точно не помню. Мы боролись у самого края лесов. Под нами дрожали и гнулись доски. Один момент я был на краю гибели. Навалившись всем телом, старик перегнул меня через перила, не переставая душить. Ноги мои болтались в воздухе. Я задыхался. В глазах поплыли красные круги. «Неужели это коней?» — пронеслось у меня в голове. Рванувшись, я успел зацепиться ногой за доску и освободился из объятий безумца, потом вскочил, схватил его за плечи и изо всех сил оттолкнул. Он ударился головой о столб, потерял равновесие и упал с лесов.
Можно было подумать, что он разобьется. Но нет: падая, он ухватился за какой-то предмет и легко соскочил на землю. В ярости, прыгая в каком-то диком танце и угрожая мне кулаками, он закричал голосом, полным злобы:
— Запомни ты! Запомни! «Я, могучий беспощадный юноша-вождь, захватил Эфесское царство!» — потом с удивительной легкостью и быстротой бросился бежать через сад и исчез из виду.
В гостинице поднялась суматоха. Набежал народ с фонарями, пошли осматривать сад. Пришел и заведующий. Несколько успокоившись, я рассказал ему обо всем происшедшем.
— Да, да, — сказал он, качая головой, — я забыл вас предупредить: здесь не следует ночевать на открытом воздухе. Случается иногда, что старик бродит по ночам на площади и около дома... Это Иван Иванович Сердобин, бывший заводской бухгалтер. Несчастный человек! Видите ли, у него фашисты забрали в гестапо сына и повесили его потом здесь, на площади, да еще его самого заставили смотреть. Ну, он и того... сошел с ума. В сумасшедшем доме сидел несколько раз — не вылечили... Днем он ничего, молчит, как немой, и ни на один вопрос не отвечает, а по ночам иногда шалит. Только он раньше не дрался. Разбудит и заставит слушать какую-то чепуху. Вы ему, видно, чем-то не понравились.
«Так это Сердобин, отец того самого Толи Сердобина, который оставил на стене тюрьмы такую трогательную надпись!» Мне стало до боли жаль старика и досадно на себя, что я неосторожными словами довел несчастного до припадка.
Когда на другой день утром я выходил из столовой, меня окликнул корреспондент Коломийцев. Он сидел на лавочке с плащом в руке и чемоданом у ног.
— А я вас дожидаюсь. Хочу услышать из первых уст о необычайном ночном приключении. Забавно! Не правда ли? Говорят, на вас напал какой-то сумасшедший... Сделайте милость, поведайте мне. Корреспонденты всегда любопытны.
Я рассказал ему подробно обо всем, что произошло ночью. Он слушал меня внимательно и переспрашивал отдельные куски рассказа.
— Забавное приключение, не правда ли? — снова сказал он, когда я закончил рассказ. — Он вас принял, видимо, за какого-то араба. И чего только не сочинит больное воображение!.. Однако мне пора. До свидания! Спешу на самолет.
— Так ведь вы, кажется, собирались погостить здесь еще денька два-три? — не удержался я.
— Обстоятельства изменились. Не могу! — И он ушел.
«Обстоятельства тут ни при чем, — подумал я.— Просто тебя напугал сумасшедший. Ты хоть и пижон, а трус...»
Однако должен сказать, что мне тоже захотелось поскорее уйти из этих мест. Вторичная встреча со страшным стариком не предвещала ничего хорошего. Хотя он, по утверждению заведующего гостиницей, никогда не забирался в помещение, рассчитывать на такую скромность сумасшедшего не следовало. Я пошел искать себе комнату где-нибудь подальше от этого неприятного места.
Глава III
НАХОДКА В БАШНЕ ЗАМКА
Мне повезло. Совсем в другом конце поселка, недалеко от завода, мне указали на маленький домик с балкончиком и садиком перед ним, где сдавалась комната. Я постучал. Дверь отворила опрятная старушка и, видимо, обрадовалась, узнав о цели моего прихода.
Просторная, светлая комната была вполне достаточна для двоих и на первое время меня устраивала. Мы быстро договорились об условиях, и я решил здесь поселиться. Старушку звали Надежда Петровна Пасько. Она разговорилась и поведала мне о своем горе. Оно было таким же, как и у многих других матерей: сын ее еще в начале 1942 года был схвачен гестаповцами и с тех пор пропал без вести. Умер ли он здесь где-нибудь или же его отправили в Германию и он погиб там — никто ничего определенного сказать не мог. Он работал на заводе начальником химической лаборатории.
— Вот и живем мы здесь вдвоем с невесткой, Марией Сергеевной, горе мыкаем. Она на заводе служит, я — по хозяйству. А сейчас у нас внучка гостит, Танюша. На каникулы из Киева приехала.
Старушка улыбнулась, и лицо ее просветлело.