— Как обычно, — усмехаюсь я.
— Обычно лучше, — серьёзно говорит соседка и добавляет: — Так что насчёт сигарет рекомендую подумать.
— Не, спасибо. Промок насквозь. Сушиться надо.
— Ну, смотри, — легко голыми плечами она и закурила. Мы никогда не прощались и не здоровались.
Три лестничных пролёта прошли спокойно. Никто не воткнул нож в спину и не повалил на спину, срывая рюкзак. Щелчок замка. Тамбур открыт. Темно. Лампочка перегорела или её выкрутили? Свечу фонариком. В тенях никто не притаился. Закрываю тамбур, проскальзываю в квартиру. Тихо, остатки сладковатого табачного перегара медленно заползают в нос. Чужих запахов и звуков — нет. Закрываю дверь на все замки.
Пиво действительно могло быть продано (и налито с сильным превышением отметки, замечу) лишь по причине отличного настроения. А царапины, абсолютно совпадающие с «потёками» по характеристике? Я скидываю рюкзак. Отправляю одну бутылку в холодильник, вторую — вскрываю. Меня ждёт некогда подаренная книга по криптографии. И ещё — горка словарей мёртвых языков.
Ассирийский, шумерский, аккадский — не подходит, мало серий «черт и рез» для отображения всех вариантов клинописи. Иероглифы не берём. Числа-числа-числа. Что это может быть? Двоичный код? Нет, есть ещё серии по две и три черты. Может, в код внесена деформация, чтобы расшифровать было не так просто?
Вообще, зачем это тем самым «гостям»? Допустим, они приложили руку к панельным домам. Не значит ли это, что они приложили руку к другому капитальному строительству Союза? Атомные электростанции, метро, высотки. Может, они и вовсе — в числе руководителей профильных институтов и давно, по ностальгическим соображениям, внедряли свою бруталистическую архитектуру в массы?
Я потираю лоб и отхлебываю пива. Так можно слишком далеко зайти. Например, что эти самые представители умирающей (кстати, почему умирающей?) цивилизации внедрили в сознание человечества мирный и не очень атом, телевидение (вроде его тоже изобрели в СССР) и космические аппараты. Может, они заперты на Земле и их недостаточно, чтобы вырваться? Поэтому они влияют косвенно?
Очень смешно. Царапины и потёки можно расшифровать как угодно — и получится логично, как ни крути. Опукский камень из четырёх символов любители расшифровали десяток раз и все — неверно. А верного варианта не было, местный житель вырезал ради развлечения. Фестский диск — в ту же копилку, вон, в том году вышла очередная «версия». Ну да ладно. Сегодня ещё можно развлечься, отвлечься от серости.
Но дальше — возвращаемся к традициям спальных районов. Городские легенды, поведенческие традиции, всё такое. Против этого ничего не имеет научник, да и асфальт под ногами покрепче будет. И всё-таки интересно. Фрэйзер, вон, относил понятие «воплощённого божества» к наиболее примитивной стадии развития общества. Добавим архетип божества на выбор. И, бинго, получим вероятный образ «гостя», оставляющего послания на фасадах домов. Какие они там, архетипы? Чёрт, ещё бы помнил.
Я добавил пива и уставился на исписанные листы. Надо отвлечься. Телефон, социальная сеть. Очередные жалобы на политиков, коммунальщиков и всё остальное возможное. Влодзимир Свентиславович сменил гнев на милость и сдержанно выразил оптимизм в написании диплома. Неожиданно, но приятно. И ещё один повод бросить чушь с чертами, барельефами и потёками. Хотя нет, стоп. Вокруг зависимости приподъездной активности от барельефов входных групп отчасти и построена магистерская. Осторожнее на поворотах, Семён Тетерин.
Взгляд упал на пачку сигарет, оставленную на подоконнике. Видимо, Лара оставила. Наникотиненное светило отечественной палеогенетики. Надо выкинуть к чёрту. Я подхожу и слышу мерный стук. Голуби клевали тутовую ягоду уже которую неделю, и ничего странного в этом звуке не было. Но именно сейчас в голове что-то щёлкнуло. Стук. Быстрый и сильный. Двоичная система. Бегу за пивом, обливаюсь пеной. Ворчу, но — доливаю в стакан. Возвращаюсь и немедленно расшифровываю. Буквы складываются в слова, а в слова в фразу:
ЕСЛИ ТЫ ПРОЧЁЛ ЭТО, ТО МЫ СКОРО ВСТРЕТИМСЯ.
В обычной тишине двора визг детей кажется громом. Я слышу сокращения не то сердца, не то лёгких, отдающиеся в ушах и грудной клетке. Надо завязывать с этим всем. Выкурю первую за пять лет сигарету, сожгу все лишнее к чёртовой матери и вылакаю бутылку водки, валяющуюся в холодильнике с Нового года.
Табачная дрянь пляшет у меня в руках. Кое-как нахожу спички. Иду на балкон. И замираю в оцепенении. Которое проходит лишь при приближении пламени к коже. На деревянном подоконнике балкона были всё те же «резы». Выкидываю табак и обуглившуюся спичку. Утром их ещё не было. Хватаю лист бумаги и зарисовываю. Через минуту у меня уже была расшифровка.