Геныч подозревал, что там души проходят через свои уроки и свои, как он называл это, моменты, и эта мысль какое-то время его утешала. Потом он стал думать о нижнем уровне, где, по словам Пиявки, было еще безысходнее. Потом стал ругаться, плакать и пытаться убежать в туман. А потом сдался и отказался подниматься со своей скамейки, считая в уме, чтобы перебить воспоминания, от которых, казалось, горела его призрачная - или вполне настоящая?- кожа.
Он дошел до одного миллиона пятисот тысяч двухсот семидесяти восьми, когда пришел Читающий.
Впрочем, возможно, это была женщина. Геныч не мог уловить ничего, ни формы, ни внешнего вида, ни голоса. Он просто знал, что он или она (оно?) есть. Пиявка сказал «Читающий», пусть будет «он».
Диалог был коротким.
- Рано, - сказал Читающий. - Придешь потом, когда умрешь.
- Я уже умер, - едва шевеля губами, ответил Геныч. Присутствие Читающего напомнило ему то ощущение во время полета к тоннелю. Словно что-то бесконечно прекрасное и непостижимое, чистое и легкое коснулось его и ушло. Конечно, ушло. Где он - Крокодил - убийца, вор, взяточник, жадный до жизни и равнодушный ко всему, что не касалось его напрямую. И где это. ЭТО. Нет такого слова, чтобы передать и описать.
- Вот, ты начинаешь понимать, - сказал Читающий. - Но это только начало. У тебя будет много времени, чтобы вывернуть себя наизнанку. Вернешься - посмотрим, что из этого получилось.
- Вернусь откуда? - спросил Геныч, и в этот момент Читающий с неожиданной силой толкнул его в туман. Серое стало черным. За спиной будто распахнулся светлый прямоугольник и Геныча втянуло в него как каплю в соломинку. Обожгло холодом, будто бесплотное тело могло что-то ощущать, сдавило грудь, а дальше навалилась темнота.
-... инсульт, поражение мозга, - услышал Геныч низкий мужской голос. Он хотел открыть глаза или пошевелиться, но не смог. Паника навалилась на него, он глубоко вздохнул, но не понял, удалось ли на самом деле сделать вздох или ему показалось.
- Конечно, медицина знает случаи невероятных исцелений, - продолжал голос. - Но не думаю, что в этом случае. Полная парализация. Кома третьей степени это, практически, без шансов. Извините за прямоту.
- Ничего, меня это не задевает, - этот голос Геныч узнал. Серега, Сергей Васильевич, как он представлялся. Его адвокат. - Видите ли, несколько лет назад Геннадий Генрихович был неприятно удивлен одним эпизодом, случившимся с его... некогда, скажем так, знакомым человеком. Поэтому у меня есть доверенность на тот случай, если с Геннадием Генриховичем случится что-то и он потеряет способность принимать решения, касаемо своего здоровья.
Послышалось шуршание бумаг. Геныч уже знал, что услышит дальше.
- Сумма на доверительном счету покроет расходы лет на пять-шесть вперед, - снова заговорил Сергей. - Я имею право управлять этой суммой только прямыми перечислениями на счет медицинского учреждения. Поэтому... вы уж побеспокойтесь, чтобы все было как нужно.
- Хотите, чтобы я информировал вас о состоянии Геннадия Генриховича? - в голосе доктора - а это наверняка был доктор - не прибавилось ни на грамм почтительности.
- Мне все равно, - что-то щелкнуло, похожее на замки дипломата. - Рекламу вашей клиники не увидеть в журнале, интернете или по ТВ, мы с вами знаем, какие люди сюда приходят. Трое моих клиентов последовали примеру Геннадия Генриховича по его совету и оформили распоряжения касаемо доверительного счета. О его инсульте и последовавшей коме они тоже уже знают, я уверен.
Скрипнуло кресло, наверное, адвокат поднялся с места.
- У меня нет гарантий, что кто-то из них не окажется здесь или не получит информацию о том, что желание Геннадия Генриховича было мной не выполнено. Я не хочу, чтобы моя репутация адвоката оказалась под угрозой. Особенно под угрозой со стороны этих людей. Это единственная причина моего присутствия здесь. Мне будет достаточно ежемесячных счетов.
- А что будет, когда деньги кончатся? - в голове доктора послышалось любопытство. - Сердце пациента относительно в норме. Дыхательная функция угнетена, но тем не менее, пять лет могут превратиться и в десять.
- А это уже не моя забота. Если у Геннадия Генриховича найдутся родные, которые захотят взвалить на себя этот груз, я сообщу. Никаких распоряжений Геннадий Генрихович на этот счет не оставлял, - перебил адвокат. - Извините. У меня действительно много дел.
Геныч представил десять лет в абсолютной неподвижности и его захлестнула паника.
Но он не мог ни дернуться, ни закричать.