В то же время, когда, 30 мая 1917 года на Корфу была созвана конференция представителей сербского правительства и Югославянского комитета, то на впервые после трех лет войны собранном заседании парламента в Beнe Югославянский клуб проголосовал за Майскую декларацию. Состоящий из 33 словенских, хорватских и сербских депутатов Парламента Империи, Югославянский клуб в своем обращении к Парламенту заявил, что «на основе национальных принципов и хорватского государственного права» требует «объединения всех земель Монархии, в которых живут словенцы, хорваты и сербы, в единое самостоятельное, от любого господства чужих народов свободное и на демократической основе созданное государственное образование, под жезлом Габсбургско-Лотарингской династии». Отражая совершенно противоположные устремления, компромиссы и оппортунизм, Майская декларация в то же время обозначала разрушение дуалистического устройства австро-венгерской монархии и представляла собою своеобразный набросок южнославянской программы. Ее значение, как отмечают историки, было не в наличном содержании, а в процессе, который она предвозвестила и в который вылилось много недовольства национальной, политической и социальной природы. Уже следующим шагом было решительное требование «всего славянского юга Монархии», изложенное на Соборе 13 июля 1917 года: «чтобы на основе принципа народности, исторического права, а также права самоопределения народов, все земли Монархии, в которых живут словенцы, хорваты и сербы, объединились в единое полностью самостоятельное, независимое образование»[422].
На конференции, которая проходила с 5 июня по 27 июля 1917 на Корфу, состоялись первые официальные переговоры представителей сербского правительства и Югославянского комитета по поводу внутреннего устройства будущего государства. На противопоставлении подходов к унитарной и федералистской модели внутреннего устройства отразились взгляды на национальный вопрос, на сущность национального единства «трехплеменного народа» — сербов, хорватов и словенцев. На содержание национального унитаризма, на форму государственного устройства, на основы провизориума. Никола Пашич был убежден, что в данных исторических обстоятельствах будущее может иметь только сильное унитарное и централистски устроенное государство. Он допускал возможность, что положения о местном самоуправлении, которые содержала Конституция Королевства Сербии, могут быть несколько изменены и применяться на всей территории будущего государства. Отрицая федералистское устройство как слабое и непрочное, он соглашался, что будут сохранены особенности, которых держались хорваты — например, имена, письмо и эмблематика, но не существующая автономия. В противовес централистическим и унитаристским концепциям, которые представляла сербская сторона, хорватские политики настаивали на том, что параллельно центральным законодательством и управлением должны также существовать особые автономии, законодательные органы, исполнительные органы и соборы отдельно взятых исторических областей. Поскольку расхождения преодолеть было невозможно, достигнуто согласие о необходимости государственного объединения в монархической форме и компромиссном варианте унитаризма («трехименный народ»), а вопрос внутреннего устроения решена отложить на будущее[423].
Корфская декларация недвусмысленно подчеркивала, «что этот наш трехименный народ един по крови, по языку разговорному и письменному, по чувствованию этого единства, по преемственности и целостности территории, на которой он нераздельно живет, и по общим жизненным интересам своего национального существования и всестороннего развития своей духовной и материальной жизни». Как главная цель войны указывалось право свободного самоопределения и во имя его высказывалось требование, чтобы югославянский народ «был полностью освобожден от чужеземного рабства и объединен в едином свободном, национальном и независимом государстве». Таким образом, были подчеркнуты принцип национального единства и принцип самоопределения народа, а все территории, населенные сербами, хорватами и словенцами, поставлены под защиту принципа народности. Названные принципы подтверждали два существенных обстоятельства: новое государство создается на основе свободного волеизъявления народных представителей и что речь не идет об аннексии южнославянских территорий со стороны Сербии[424].
422
F. Šišić,
423
B. Petranović. M. Zečević.