Никола Пашич специальным Меморандумом от 31 марта 1918 года официально ознакомил союзников с внешнеполитической программой Сербии. B качестве «минимума наших требований» он указал территорию от Скадара (Шкодера) и границы с Грецией, определенной Бухарестским мирным договором от 10 августа 1913 года, до Темишвара (Тимишоары), Сегеда, Баи, Целовца (Клагенфурта) и Горицы. Распад Австро-Венгрии он считал предварительным условием мира. Требования, которые Сербия выдвигала Болгарии, претензии на Банат, где необходимо было установить границу с Румынией, территориальные притязания на северную Албанию и вопрос объединения с Черногорией и Воеводиной им определялись как вопросы исключительно Сербии, независимые от остальной части территориальной программы. В соответствии с этой тенденцией, наметившейся еще во второй половине 1916 года, Сербия вошла бы в югославянское государство территориально расширенной и объединенной с территориями, на которых преимущественно сербское население[438].
А Югославянский комитет пытался укрепить свои дипломатические позиции и получить международное признание как представительство словенцев, хорватов и сербов под властью Австро-Венгрии. С этой целью он опирался на все более акцентируемое утверждение, что Хорватия является наследницей всех территорий Двойной монархии, под которыми подразумевались Хорватия, Славония, Срем, Далмация, Риека, Междумурье, Босния и Герцеговина, Истрия с островами и все словенские земли. Выражая опасение, что возможна аннексия югославянских земель Сербией, Анте Трумбич опровергал исключительное право Сербии в международных отношениях представлять всех югославян, напоминая, что она и по территории, и по численности населения составляет всего третью часть совокупной югославянской нации. У союзников он просил для сербов, хорватов и словенцев статуса союзнического народа, права на разрыв государственных связей с Австро-Венгрией, независимость в соответствии с принципом народности и объединение с Сербией и Черногорией в независимое государство[439].
Самостоятельная политика Югославянскогo комитета не отвечала интересам сербского правительства. Никола Пашич, по необходимости, ссылался на Корфскую декларацию, подчеркивая, что в ней, так же как и в Нишской, Сербия «отождествила свою государственную программу и свои военные задачи с решением юго-славянского вопроса. Имея замысел и цель освободить и объединить весь наш трехплеменный народ». Из этого делался важный пропагандистский вывод: «Сербия, соответственно, является Югославянским Государством, ее армия — югославянская, и ему как независимому государству принадлежит право официально представлять нашу национальную проблему». Дабы предупредить возможное развитие событий, при котором бы силы Антанты все-таки признали Комитет как представительство югославян под властью Австро-Венгрии, Пашич в начале октября 1918 года просил союзников сделать заявление, в котором бы они «объявили, что считают Сербию союзником с самого начала войны, а вследствие этого — также ее братьев сербо-хорватов и словенцев Австро-Венгрии; что готовы помогать их объединению c Сербией в одно демократическое и свободное государство, как это было (предусмотрено) в Корфской декларации».
Подвергнутый критике союзников, что его политика представляет собой попытку Сербии занять доминантное положение в будущем государстве Никола Пашич в середине октября 1918 года подчеркнул, «что Сербия считает своим национальным долгом освободить сербов, хорватов и словенцев», не оспаривая их право на самоопределение. А в душе он до конца оставался противником формирования другого центра объединения, считая, что таким образом всем недовольным предоставляется возможность агитировать против Сербии, ее династии, внешней политики, армии, а также способа объединения. Наметившиеся тенденции для него являлись верным признаком того, что вопрос объединения будет решаться в европейских столицах, вероятнее всего — вопреки воле Сербии. Между тем, события на полях сражений и прорыв Салунского фронта предопределяли дальнейшую судьбу объединения, просто-напросто «пресекая» колеблющиеся настроения союзников. Вопрос, является ли Сербия в процессе объединения «освободителем» или «партнером» становился все менее важным[440].
Унитаристская, централистская и «пьемонтская» концепция государственного объединения, которую отстаивало правительство Королевства Сербия, имела, помимо югославянского комитета, и других оппонентов.