Причины для войны существовали и во внутриполитической ситуации. Ведущие элиты боялись роста активности социалистов. Расходы на создание военного флота обременяли бюджет страны и подталкивали к социальным протестам. Аристократия и военные верхи были убеждены, что война решит проблемы социального расслоения, нейтрализует потенциалы политических партий и объединений левого толка, а укрепит власть. В войне многие видели средство для очищения нации, ее биологического укрепления, закалки коллективного характера и накопления мощи. В этом контексте война рассматривалась как вполне подходящее «лекарство», которое будет способствовать внутреннему «выздоровлению» Германии.
На то, чтобы начать войну, имелось согласие короны, армии, землевладельческой аристократии, фабрикантов, высокой государственной бюрократии, интеллектуальной среды и политических структур германского государства. На тот период, когда ускоренно вооружались почти все страны, Германия вкладывала в это дело больше любой из них; она c 1870 по 1914 гг. расходы на военные нужды увеличила в 11 раз[53]. Одной из важнейших целей ее было ослабить в военном и экономическом отношении Францию до такой степени, чтобы та в предстоящий период не смогла подняться на уровень великой державы. А одновременно и отодвинуть Россию на Восток, «как можно дальше от германских границ». Кроме того, Россию нужно было уменьшить за счет отделения Финляндии, Польши, Украины и Кавказа, которые бы как «брустверы» защищали Германию в будущем. Германские промышленники рассчитывали в скором времени, после краткого и мощного удара по противнику, завладеть французскими рудными бассейнами, осуществить давние колониальные замыслы установить гегемонию Германии в Центральной Европе и властвовать над ее экономическим пространством, которое обеспечит надежное будущее. В предстоящей войне Германия рассчитывала на свое превосходство в военной стратегии и тактике, на офицерские кадры, на систему военной подготовки, на современное и качественное вооружение. Генералитет предпосылкой успеха считал быструю мобилизацию и наступательную стратегию ведения «молниеносной войны». В общей эйфории предполагалось, что Великобритания не может остаться в стороне от военного конфликта, позволяя изменить равновесие сил, установить гегемонию одного государства прорыв Германии в Средиземноморье и угрозу для своих колониальных владений в Африке, германское доминирование на Балканах и в Малой Азии. Таким образом, если имелось желание избежать войны, то нужно было найти ответ на существенный вопрос: обезвредят ли Германию «завистливые», «злые» и «агрессивные» соседи ее, или же она самоустранится за счет политического выбора? У каждой из великих держав был свой ответ[54].
В начале XX века Европе довелось пережить ряд международных кризисов. Поражение в войне с Японией 1904–1905 годов и революция 1905 года ослабили Россию. Развитие событий побудило Германию в 1905 году противопоставиться французской политике в Марокко. Берлин таким образом Парижу и Лондону дал понять что в будущем, когда будут приниматься важные решения, касающиеся колоний, его нельзя обходить, игнорировать. Позиция, которую заняла Германия во время первого Марокканского кризиса, должна была символически означать, что она больше не позволит, чтобы «ей наступали на пальцы», как это определил дипломат Фридрих фон Гольштейн. Ослабленная Россия поддержать свою союзницу Францию при первом Марокканском кризисе не могла. А достигнутые дипломатические результаты были благоприятными для Берлина. Окружение Вильгельма II считало, что Европе дано ясное представление о силе Германии, а также о том, что с ней нужно быть в союзничестве. Однако «насильническая тактика», использованная в ситуации первого Марокканского кризиса, убедила Францию и Великобританию в правомерности договора, который заключен между ними. Так что изоляция Германии усилилась, а достигнутый ею успех оказался временным[55].
53
Č. Popov,
54
P. M. Kennedy,
55
Аника Момбауер,