привилегированного сословья. С этой точки зрения интересно
рассмотреть восстание Перу Сегидинца в 1735 году.
Этот престарелый сербский офицер (он родился в 1655 году) вместе с небольшой группой других сербских офицеров присоединился
к выступлению венгров, восставших против местной администрации.
Как и в 1703 году венгерские повстанцы называли себя «куруци».
Важно отметить, что на этот раз их поддержали и сербы-офицеры, требовавшие «дворянства, свободы, земли». (Причем тридцать лет
тому назад те же офицеры активно участвовали в подавлении
восстания Ракоци II). (35) Восстание в итоге было подавлено, а
Перо Сегидинец был жестоко казнён, что пробудило сочувствие к нему
среди многих сербов.
Выступление Пере Сегединца продемонстрировало, что у
незнатных сербов и венгров, стремящихся присоединиться к
37
дворянскому сословию, имеется много похожих проблем. Венгерское
дворянство, как и сербское, было относительно молодым.
Большинство венгерских дворянских родов возникло в 17-18 веках. На
территории венгерского королевства проживало несколько тысяч так
называемых «сандальных дворян», то есть дворян настолько бедных, что у них не было средств купить себе сапоги. Ещё несколько тысяч
человек принадлежали к промежуточным прослойкам между дворянством
и податным сословьем. (36) В последствие некоторое число венгров
эмигрировало в Россию вместе с сербами.
В дополнение к дворянству граничарские офицеры хотели
получить землю (желательно с крепостными) и возможность делать
военную карьеру. Земельный вопрос был практически не разрешим.
Свободной земли, да ещё с населением пригодным для закрепощения, в
Воеводине было мало. Всю первую половину 18 века офицерами
предпринимались попытки создать себе поместья за счёт рядовых
граничар. Земля умерших граничар присваивалась их командирами, солдат заставляли бесплатно работать в хозяйстве офицеров, поставлять им дрова. Подобное давление приводило к беспорядкам и
даже бунтам, в чём не была заинтересована австрийская власть. В
итоге попытки закрепостить сербских граничар не имели успеха.
Сопротивление рядовых гусар и пандур было поддержано центральной
властью. (37)
Военная служба в армии габсбургской короны так же была для
сербов бесперспективна. Низкий образовательный уровень сербского
офицера первой половины 18 века, прежде всего незнание иностранных
языков, не давал им возможность служить в полках за пределами
38
Военной границы. Жалование на Военной границе было гораздо ниже, чем жалование в других полках австрийской армии. Если в обычном
полку армии Марии-Терезии обер-лейтенант получал 50 флоринов в
месяц, то на военной границе обер-лейтенанту платили 12 флоринов, а унтер лейтенанту 10 флоринов. (38) Нельзя игнорировать и
дискриминацию сербов по религиозному признаку. Как правило, чин
полковника сербской милиции был потолком для большинства сербов на
австрийской службе. Из 275 австрийских генералов, находившихся на
службе в 1736 году, не было ни одного серба, а к концу
царствования Марии-Терезии из 367 генералов лишь двое-трое были
сербами. (39)
Исходя из этих фактов, А. Скальковский с большим
скепсисом расценивал заявления сербов о религиозных преследованиях
как основную причину сербской эмиграции в Россию и называл
главной причиной сербской эмиграции в Россию дискриминацию по
службе. (40) В то же самое время многие родственники, проживавших
на Военной границе сербов, делали завидные карьеры в России. Как
примеры, можно привести биографии Ивана Стоянова, Степана
Витковича, Иван Божича, Петр Текелии. Все они стали генералами или
полковниками русской службы. Русское правительство почти всегда
повышало эмигрантов на один чин по сравнению с тем званием, что
они имели в Австрии (вплоть до эпохи Екатерины II). Для молодых
людей служба в России означала удовлетворение их страсти к
приключениям, желание посмотреть мир или просто проявление
авантюризма. С. Пишчевич откровенно писал в своих мемуарах, что
ехал в Россию, чтобы посмотреть мир и сделать карьеру. (41)
39
Особые причины для эмиграции в Россию имели и рядовые