местным обычаям и институтам; строительство цепи укреплений и
заселение их военными колонистами, искусное применение политики
«разделяй и властвуй».
С другой стороны, гораздо меньше известны трудности и
проблемы, с которыми сталкивались русские власти и колонисты при
освоении новых земель. Тема эта является относительно новой,
4
поскольку долгие годы 18 век ассоциировался с «золотым веком
русского империализма», веком практически безостановочной
экспансии русской державы, ставшей результатом целой череды
победоносных войн. При этом факторам, сдерживающим русскую
экспансию, часто не уделялось должного внимания. Но без этого
трудно понять целый ряд вопросов, связанных с задержкой русского
продвижения на юг в период между царствованиями Петра I и
Екатерины II. В последнее время и этот вопрос начал привлекать
интерес исследователей. Так, например, в книге Вильяма Фуллера
(William Fuller) «Стратегия и Власть в России. 1600-1914»
значительное место уделено ограничениям, которые накладывала
отсталость и природные условия России на действия её армий. (5) Другой, пока ещё мало изученный вопрос, напрямую касающийся
судеб сербских переселенцев - это вопрос о переходе от военно-
приграничного образа жизни к мирному ведению хозяйства. Этот
переход стал возможен в результате выше упомянутого поглощения
европейской фронтиры двумя великими державами Центральной и
Восточной Европы.
Разумеется проблематика истории сербских поселений на Украине
порождает широкий спектр конкретных вопросов, непосредственно
связанных с процессом эмиграции и поселения сербских и
югославянских колонистов: Каковы были причины, побудившие сербов
эмигрировать в Россию? Какое место занимали эмигранты в
украинском обществе, и каковы были их взаимоотношения с
окружающим миром? Каковы были их взаимоотношения с русскими
властями? Что привело к ликвидации колонии?
5
Ответы на все перечсленные вопросы, по моему мнению, и
являются ключом к пониманию проблематики сербских поселений на
Украине в середине 18 века.
История сербских поселений на Украине была самым тесным
образом связана с русско-украинской колонизацией Северного
Причерноморья, Новороссии - земель, сыгравших для растущей
Российской империи исключительно важную военную и экономическую
роль.
Поэтому представляется закономерным, что первым
исследователем, уделившим пристальное внимание Новой Сербии и
Славяносербии, был А. Скальковский, историк Новороссии первой
половины 19 века. Скальковский в поисках материалов для своих
книг объездил все южные губернии России, где собрал немало
интересной информации и документов об административном устройстве
колоний.
Интерес к эмиграции сербов в Россию и к истории сербских
поселений возрос в 70-х годах 19 века. Толчком послужили
публикации Нила Попова, посвященные сербским военным поселениям, а
также издание мемуаров одного из эмигрантов – Симеона Степановича
Пишчевича. Работы Попова и мемуары Пишчевича в дальнейшем
послужили отправной точкой для многих исследователей истории
сербской колонизации в России и на Украине.
С началом первой мировой войны исследование истории сербской
эмиграции в Российскую империю на территории России и Украины
прервалось на долгие годы. Наиболее ценный вклад в изучение этой
проблемы в период между двумя мировыми войнами был сделан
югославским историком М. Костичем, опубликовавшим монографию и
6
несколько статей, где основной упор был сделан на рассмотрение
политики австрийских властей по отношению к сербской эмиграции в
Россию. После окончания Второй мировой войны изучение истории
сербской диаспоры в России было успешно продолжено такими
Югославскими учеными как академик С. Гаврилович, д-р. Д. Попович, д-р. Л. Ракич и другими. Наиболее ценным для моей работы является
трёхтомное исследование Д. Поповича, по сути, энциклопедическое
описание истории и этнографии Воеводины, района Югославии, из
которого происходила основная масса эмигрантов в Россию в середине