— Я не верю, что в обозримом будущем это станет реальностью. Но я верю в будущее союза сербских государств на Балканах! Как верю и в союз всех православных государств, каким-нибудь более прочным образом.
— Не секрет, что эпоха Ельцина была провальной в русско-сербских отношениях. С приходом Путина появилась некоторая надежда на подъем и укрепление отношений между нашими народами. Как вы считаете, эти надежды оправдались? Продолжит ли президент Медведев этот подъем (если этот подъем вообще был)? И как, по-вашему, скажется вступление Сербии в ЕС (от которого Сербия находится в полушаге) на отношения между нашими странами?
— Данный набор вопросов своим значением заслуживает целое эссе. Я на отношения между нашими народами не смотрю сквозь призму поведения наших государственных политиков. Мне думается — мы намного больше любим друг друга тогда, когда политики не ведут нас в направлении осуществления нашего союзничества и содружества. Как только наши политики вникают в какие-то практические дела, они запутывают народ различными позициями по сотрудничеству с Российской Федерацией, они вносят беспокойство в народ и разные сомнения в искренность России к Сербии! Я уже давно осознала, что межгосударственные отношения являются вопросом государственных интересов, и что сотрудничество возможно, если имеются обоюдные интересы и взаимопонимание. А Сербия — это маленькое и постоянно уменьшающееся государство, и мне кажется, что ею постоянно торгуют Америка, Великобритания, Германия, Венгрия, Турция… Увы, я не вижу истинную готовность нынешней политической верхушки Сербии к широкому и тесному политическому и хозяйственному сотрудничеству с Российской Федерацией! Наоборот, я добавлю лишь личный опыт: когда 4-го декабря в мою квартиру ворвался особый отряд полиции для обыска, ища генерала Младича, на допросе в полиции звучали и следующие вопросы: сколько раз я ездила в Российскую Федерацию, с кем там встречалась и о чем разговаривала, кто мне оплачивает поездку… Спрашивается: неужели эта Российская Федерация является запрещенной, вражеской страной для нас? Неужели снова возвращаются годы запрещенных отношений? Или же налицо двойные линии власти: те, которые провозглашают желание сотрудничать, и те, кто против этого?!
Что же тогда ваш президент Медведев скажет Тадичу, власти которого проявляют такой вид недоверия и враждебности к России?!
— На ваш взгляд, какой из этих факторов — политический, экономический, культурный, — оказывает наибольшее влияние на русско-сербские отношения? И какой, вы считаете, должен?
— Итак, на русско-сербские отношения более всего влияют политические факторы, т. е. нынешний режим в Сербии, повернутый к Западу. А нас более всего связывают традиционная любовь между народами, православие и культура. И это еще долго будет решающим образом связывать нас!
25 декабря 2010 г.
— Госпожа Булатович, Вы написали несколько книг о находящемся в розыске генерале Ратко Младиче, а также о бывшем президенте Республики Сербской Радоване Караджиче. Чем они интересны Вам как личности? И какова была их реакция на написанные Вами книги?
— Первую книгу, называвшуюся «Генерал Младич», я опубликовала в сентябре 1996 г., а на сегодняшний день выпущены еще три книжки: «Ореол или петля для Ратко Младича», «О генерале Младиче и войне в БиГ» на английском языке и «Рапорт командующему» в 2010 г. Книга «Радован» была издана в 2002 г., а «Завет матери Радована Караджича» в 2003. До этого я выпустила около десятка книг по ключевым, запрещенным режимом, вопросам о судьбе сербского народа на Балканах, особенно на Косово и Метохии, много фельетонов и расследований малоизвестных событий из современной истории. Хотя я по своей основной специальности была подготовлена к работе над отвлеченными темами (я защитила диплом на отделении мировой литературы филологического факультета Белградского университета), судьба занесла меня в самую гущу народной жизни. И в качестве главного и ответственного редактора журнала по общественным вопросам «Мир политики» я публиковала эксклюзивные тексты подобной тематики: с рассказом и документацией о том, что происходит, и почему в Югославии имеют место межнациональные столкновения, и к чему это ведет. Так я добилась для журнала максимального тиража (около 100 тысяч), но одновременно и вызвала недовольство противников настоящей профессиональной журналистики. Во время «бархатной революции» марта 1991 г. несколько журналистов и актеров на белградских площадях требовали моей смены, они добились моего увольнения в жесткой форме в апреле месяце — к особому удовольствию четы Милошевичей. Так я осталась без работы и возможности заниматься журналистикой, моей любимой профессией, а в Югославии начали развиваться драматичные, страшные события, которые мы с моими сотрудниками предвидели и которых боялись. Каждое новое известие об убийстве, ранении или каком-то другом страдании воинов ЮНА и союзной полиции в Словении вызывало глубокое эмоциональное потрясение: братство и единство, в рамках которого я и сама участвовала в строительстве автодороги в Словении, которая имела имя этого головокружительного объединяющего понятия, теперь претворилось в убийственное изгнание всего, что не было словенским…
Отчасти и поэтому, помимо всего остального, я 1 ноября 1991 г. поехала с конвоем родителей из остальных югославских республик в Хорватию, чтобы посетить и установить личности выживших солдат и офицеров ЮНА, блокированных в казармах, в которых до вчерашнего дня они несли свою воинскую повинность Отечеству! За те три самых драматичных дня в моей жизни и в жизни более тысячи двухсот несчастных приезжих, я осознала глубину наступившего раздора между нашими «братскими» народами. Я поняла, что усташи вернулись из своих мировых лагерей, где они в течение десятилетий после окончания Второй мировой войны обучали, как довести до конца неудавшееся ранее создание усташской НДХ! Поняла, что определенно проводятся в жизнь планы расчленения Югославии, давно подготовленные в крупнейших мировых центрах силы (среди политических, криминальных, банковских, военных властителей) в рамках осуществления Нового мирового порядка, чтобы завершить то, что было недоделано во время Второй мировой войны. Потом я по призыву высших офицеров ЮНА поехала в конце марта 1992 г. посетить изгнанные из Хорватии и Словении войска, в Командование Второго воинского округа в Сараево. Те дни я описала в моей книге «Исповеди».
Генерал Куканяц и некоторые его сотрудники уверяли меня тогда, что Босния и Герцеговина будет словно «маленькая Югославия». Я просто поверить не могла, что они не замечают, что джихад уже набирал силу, что ждали только провозглашение мусульманами БиГ независимости в результате референдума, и что раздался уже первый выстрел в сербского свата. В Сараево мне пришлось разговаривать с изгнанными солдатами и офицерами, которые тщетно надеялись, что усташская идея не распространится на БиГ. (Тогда я еще не была знакома с Ратко Младичем, который заблаговременно предупреждал руководство ЮНА о возможности такого развития событий после Словении и Хорватии.) Сараево было изранено, отравлено ненавистью, когда я оставила его, разделенное баррикадами, в громких возгласах мусульманских ходжей от рассвета до полночи, в неизвестности, которая у людей с быстротой молнии превращалась в страх. Я улетела последним гражданским самолётом, в сопровождении сил международных наблюдателей… Опять я понимала, что эпидемия раздробления Югославии оборачивается распространением ненависти к сербскому народу в ее самых страшных проявлении!. Это делало меня несчастной. Я хотела бы остаться и писать корреспонденции из явно надвигающегося военного круговорота, но не было редакции, для которой я могла бы работать. В следующий раз я приехала уже в воюющую Боснию, в Хан-Пиесак. Помогла группе известнейших итальянских журналистов взять интервью у генерала Младича. Нашла телефон Главного штаба ВРС и неожиданно просто попала именно на него. Мне повезло.