Иногда его немного сердили гачане, уроженцы городка Гацко в Герцеговине, чьи способности он очень ценил, нередко проявлявшие своеволие. Они могли оставить позиции по собственному усмотрению, долго тянули с мобилизацией и другими обязательствами перед армией, что в данных обстоятельствах — при малой численности населения и нехватке офицеров, и это на длинном участке фронта, — представляло действительно большую проблему.
А гачане были специфическими бойцами. Против хорватов им не хотелось воевать, например, зато против мусульман шли в первых рядах. Мусульмане, когда слышали, что на них идут гачане, бежали с передовой, не разбирая дороги!
Но помнится, что и гачанские беженцы на протяжении всей войны общими усилиями помогали своим бойцам. Младич высоко ценил помощь народа, помощь со стороны Армии Югославии и всех благотворителей. Во время войны у него было особое хозяйское отношение к продовольствию. Ценил всё, что в тот момент могло оказаться на столе, каким бы скромным это ни было. Армия в течение всей войны испытывала проблемы с продовольствием.
По отношению ко всем, кто покинул родину, бежал от военных тягот, особенно к тем, кто не отозвался на мобилизацию, Младич испытывал ожесточение, чувство негодования.
Он ценил умение держать слово. Даже и со стороны вражеских солдат, командиров, офицеров СООНО, если такое бывало, а это случается на любой войне с незапамятных времён.
С журналистами в целом сотрудничал, но умел и упрекнуть, даже без причины.
Если учесть, что он был в постоянном движении, то часто оказывался и там, где не был обязан. Так и получалось, что он сам всё брал на себя, чем расхолаживал некоторых своих соратников. С другой стороны, если учесть, что он мог и невозможное, того же ожидал и от других, которые не обладали его способностями и не выполняли даже того, что входило в их обязанности.
После того, как в парламенте PC был отвергнут план Вэнса-Оуэна, в чём была прежде всего заслуга Младича и данных им подробных обоснований для отказа, после плана Контактной группы и Вэнса-Столтенберга, для народа, армии и политического определения Республики Сербской начался тяжёлый августовский кризис. Шла борьба за существование, республика оборонялась от объединённых мусульмано-натовско-американских сил. В тот момент в Вашингтоне даже подписывается договор о хорватско-мусульманской федерации и конфедерации с Хорватией! Предложение присоединиться к ней PC, естественно, отвергла. А Сербия ни разу не предложила идею конфедерации! Наоборот, в самый разгар военных бедствий, наказала Республику Сербскую санкциями на Дрине!
В довершение ко всему этому давлению и затруднениям в окончании войны в соответствии с реальной ситуацией — превосходством Армии PC в бывшей БиГ, как петля, накинутая на честь сербского народа, прозвучало объявление о создании Международного трибунала по бывшей Югославии и о выдвижении первых обвинений против руководителей PC и Армии PC! Так называемый Гаагский трибунал занял особое место в процессе пересмотра истории.
В свою очередь Совет Безопасности ООН принимает серию резолюций против сербского народа — более сотни так называемых заявлений председателя и резолюций Совета безопасности!
В такой ситуации из Сербии доносятся мнения, что войной ничего не добиться и т. п., в армии падает боевой дух, народ обеспокоен. В ответ на всё это генерал Младич отправляется в объезд своих корпусов, чтобы поправить дела, поднять дух бойцов.
Так, 26 сентября 1994 г. он прибыл и в Герцеговинский корпус: «… над домами птица защебетала…»
Мы вместе позавтракали, недолго посидели, а потом вышли на открытое место перед домом, где собрались все, от бойцов службы безопасности до начальника штаба и командира корпуса, чтобы генерал Младич поделился с нами своими размышлениями, взглядами и решениями на ближайшую перспективу и на будущее.
Начал он с изложения основных причин борьбы против сербов, русских и остальных народов, нежелательных для ислама и Америки, подчеркивая, что не подписываются никакие карты разграничения территорий, за пределами того, что контролирует сегодня сербская армия, а затем перешёл к описанию ряда более обширных задач нашей армии на ближайший период.
Особое внимание он посвятил разъяснению способов дальнейшей борьбы за существование, независимость и освобождение сербской этнической территории, рассматривая её и сейчас, и в будущем только как временно оккупированную силами противника. Отметил он и препятствия на этом пути, особенно подчеркнув необходимость укрепления единства сербского народа. В связи с этим он наиболее энергично осудил партийную борьбу в нашей армии в PC, РСК, Союзной Республики Югославии, югославской армии и всюду, где речь идет о патриотизме и священном праве народа на защиту отечества. В нашей борьбе мы должны мобилизовать все наши внутренние силы и возможности, приложив как можно больше воли, инициативы и усилий.
Генерал Младич в общих чертах поведал и о том, как разговаривал с отдельными руководителями в Союзной Республике Югославии и югославской армии, предупреждая их о вероятности возникновения намного более сложной ситуации, чем им сейчас кажется — проще говоря, сербы и в этих обстоятельствах, как всегда, спят, в отличие от своих действительных противников.
Затронул он и статус офицеров и их зарплату, подчеркнув, что мы должны разделять судьбу сербского народа, чем нас не особенно утешил, потому что и в те тяжелейшие дни были сербы, которые купались в роскоши, приобретённой главным образом за счёт кровавых денег от военной спекуляции, вымогательства, краж и разграбления десятилетиями накопленного национального богатства, а были сербы, которые голодали, а нередко и умирали от голода; были сербы, которые погибали за свободу своего народа, и были сербы, которые пренебрегали всеми духовными ценностями своего народа…
Это долгая беседа генерала Младича, уже проверенного в бою командующего Главным штабом АРС, красноречивого, логичного, искреннего и энергичного воина, никого из присутствующих не оставила равнодушным.
Из каждой его фразы было предельно ясно, что до конца войны далеко, и что нужно вложить ещё много сил, материальных ресурсов и человеческих жизней для достижения целей PC и РСК в войне. Тем более, что наступило время тяжёлых расколов и разногласий между лидерами сербов по одну и по другую сторону Дрины и Дуная, а мы испытывали всё большие финансовые трудности под гнётом тяжёлого бремени войны, не только в Герцеговине, но и во всей PC. Это был период, когда лидеры PC недостаточно осознавали угрозу существованию своего народа на родной земле, а больше занимались собой, проводя время во взаимных спорах, которые никому не приносили добра, включая их самих.
Это была своеобразная реакция Младича на все неприятности, которые свалились на сербов за Дриной, на его конфликт с самыми высокопоставленными лицами в PC и СРЮ, с представителями зарубежных стран, обратившихся против сербского народа, и на собственную семейную трагедию (убийство дочери Анны. — Прим. Л.Б.);реакция человека, который стойко сражался за осуществление целей борьбы сербского народа, отстаивая его неотъемлемое право жить в условиях мира и свободы, как и все цивилизованные нации в мире, реакция человека, который, несмотря на все беды и проблемы, никогда не терял веру в силы своих товарищей и сербского народа в целом.
Своим личным примером он наилучшим образом подтверждал свои слова, свои убеждения и предназначение. Возможно, его можно было бы упрекнуть в том, что он соизмерял со своей храбростью и решимостью храбрость и решимость всех тех, с кем сотрудничал, и был убеждён, что он и его народ могут намного больше.
В конце разговора он выразил желание сфотографироваться с нами, что и было сделано. Потом мы вошли в дом, где в узком кругу ещё несколько часов обсуждали свои конкретные задачи на ближайшее и более отдалённое будущее.