— Мистер Квин, для человека, потерявшего дар речи, вы очень хорошо говорите, хотя и не слишком осмысленно. Может быть, вы последователь Дали в области словесности?
— Да-да, вот так. Еще, пожалуйста. Это поможет мне прийти в себя и понять происходящее.
«Смятение в душе, напряжение во всем теле. Эллери, да что с тобой?» — спросил себя мистер Квин.
— Вы больны? — встревожилась мисс Перис. — Или…
— Пьян? Вы хотели сказать, пьян. Да, я пьян. Нет, я в горячке. Так было, когда я стоял на краю Большого каньона и смотрел в бесконечность. Нет-нет, так несправедливо. Мисс Перис, если вы сейчас же не поговорите, я окончательно сойду с ума.
Ее это как будто позабавило. Эллери съежился и, казалось, уменьшился в размерах.
— Поговорить с вами? — переспросила она. — Я думала, это вы хотели поговорить со мной.
— Нет-нет, все это для меня теперь пустяки. Я хочу слышать ваш голос. Он успокаивает меня, я купаюсь в нем. Он необходим мне после того, что я пережил в этом городке. Кто-нибудь говорил вам, что органное звучание — лишь подобие вашего голоса?
Мисс Перис неожиданно резко отвернулась. Эллери увидел, как у нее покраснела шея.
— Ну вот, и вы тоже. — Она засмеялась, но глаза в ном не участвовали. — Иногда я думаю, что мужчины говорят мне такие невероятные комплименты только потому, что…
Она замолкла.
Эллери потерял над собой контроль:
— Вы потрясающее, необыкновенное создание природы. Неудивительно, что у вас трудности с…
— Мистер Квин! — оборвала его мисс Перис.
И тогда он распознал затаившийся у нее в глазах страх. Ему было странно и непонятно, как такая женщина — и вдруг чего-то боится. Тем более простого скопления людей! «Боязнь толпы», — вспомнил он слова Сэма Викса. Гомофобия. Страх перед человеком… Перед мужчиной. Последнее мистер Квин тут же отбросил. Но, заглянув в ее ужас, он и сам испугался.
— Извините, — сказал он. — Пожалуйста, простите меня. Я сказал это… из-за пари. Очень глупо с моей стороны.
Она не ответила, просто смотрела на свои руки.
— Наверное, это во мне заговорил детектив. Знаете, привык все анализировать и…
— Интересно, мистер Квин, — затушив сигарету, круто повернула разговор мисс Перис, — как вы относитесь к идее снять Ройлов и Стюартов в биографическом фильме?
Да, не надо ему было ступать на запретную территорию. «Какой же я осел!» — еще раз мысленно обругал себя Эллери. А вслух сказал:
— А как вы об этом узнали? Понимаю, вам рассказал о проекте Сэм Викс.
— Вот и нет. У меня более глубокие каналы информации.
Она засмеялась, а Эллери опять упивался ее голосом.
— Видите ли, я и о вас все знаю, — проворковала женщина. — Эти кошмарные полтора месяца бездействия в «Магне» и потом ваша оргия с Жаком Батчером…
— Мне кажется, из вас вышел бы отличный детектив.
Она взглянула холодно:
— Сэм сказал, что вам нужна информация.
Так. Опять барьер.
— Кто вас конкретно интересует?
— Ройлы и Стюарты, — ответил Эллери и, вскочив на ноги, нервно заходил по комнате. Нет, долго смотреть на эту женщину было нельзя. — Что это за люди, их жизнь, мысли, секреты…
— Бог ты мой, на это потребуется не меньше месяца. Извините, я слишком занята.
— Но вы ведь действительно все о них знаете?
— То же, что и любой другой. Да сядьте же, прошу вас, мистер Квин. Пожалуйста.
Эллери посмотрел на нее; по спине пробежали мурашки. Он расплылся в младенческой улыбке и сел.
— Самый, конечно, интересный вопрос, — мягко начала Паула Перис, — это почему Джек Ройл и Блит Стюарт перед войной разорвали свою помолвку. И никто не знает!
— Я так понял, что вам известно все.
— Почти, но не все, мистер Квин. Однако я не соглашусь с теми, кто полагает, что причиной была другая женщина или другой мужчина или что-то в этом роде.
— Значит, у вас по этому поводу есть собственное мнение.
И снова поджатые губы и ямочка слева.
— Естественно. Тривиальный случай. Обычная ссора влюбленных — нелогичная и непоследовательная.
— С такими необычными последствиями для обоих? — сухо спросил Эллери.
— Сразу видно, что вы их не знаете. Это безрассудные, очаровательно безответственные безумцы. В течение двадцати с лишним лет они зарабатывали больше всех, но равнодушны к этому абсолютно. Джон был и есть дамский угодник, картежник, сумасброд, вечно пускающийся в самые идиотские эскапады; и великий актер, конечно. Блит была и есть красавица и милый сорванец; ее все обожают. Для них все просто, они способны на все — от разрыва помолвки по необъяснимой причине, а то и вовсе без причин и вплоть до двадцатилетней вендетты.