— А почему здесь этот доктор Иннис?
— У Корнелии Поттс плохое сердце.
— Ерунда! Для этого она слишком быстро скачет.
— Это верно. Но доктор Иннис всегда сопровождает миссис Поттс, когда она покидает Шу.
— Простите?..
Пакстон удивленно посмотрел на Эллери.
— Вы хотите сказать, Квин, что не знаете, что такое Шу?
— Я очень невежественный человек, — сказал Эллери.
— Мне казалось, что каждый в Америке знает Корнелию Поттс. Вы слышали о фирме «Поттс Шу»?
Эллери вздрогнул.
— «Обувь Поттс — обувь Америки. 3.99. Всюду». Это?
— Да.
Эллери изумленно уставился на закрытую дверь комнаты. В каждом штате, в каждом городе были магазины «Поттс Шу». Малыши носили обувь «Поттс Шу», их отцы и матери, сестры и братья, дяди и тети, их предки. Все носили обувь «Поттс Шу», и бедные, и богатые, весь мир, вся Галактика.
— Но ваше любопытное упоминание, — Эллери повернулся к адвокату, — «когда она покидает Шу»[4]. Это что, ваша собственная терминология?
Пакстон усмехнулся.
— Так пишут карикатуристы из газет, когда помещают что-нибудь в адрес Поттсов. Вы помните забастовку на заводах Поттсов? — Эллери кивнул. — Какой-то шутник на чертежной доске нарисовал особняк Поттсов на Риверсайд-Драйв в виде старомодного ботинка, Корнелию Поттс изобразил ведьмой из «Сказок матушки-гусыни» с шестью детьми. Подпись гласила: «Это старуха, которая живет в Шу. У нее так много детей, что она не может обеспечить своим рабочим прожиточный минимум» или что-то в этом роде. Во всяком случае, с этого времени ее зовут старухой.
— И вы являетесь ее адвокатом?
— Да, но большая часть моей деятельности посвящена Тэрлоу благодаря его чувствительному маленькому сердцу. Вы видели Тэрлоу? Этого толстого маленького троглодита с узкими плечами?
Эллери кивнул.
— Очень похож на маленького кенгуру.
— Тэрлоу Поттс — самый обиженный человек в мире.
— И в этом виноваты деньги, — сказал Эллери. — Очень печально. Он хоть выиграет этот иск?
— Выиграет? — сердито фыркнул Пакстон. — Это тридцать седьмой иск о клевете. И каждый предыдущий кончался ничем. Корнфельд выкинет это дело, он и слушать его не станет. Попомните мои слова.
— Почему миссис Поттс поддерживает сына?
— Потому что она еще больше, чем Тэрлоу, помешана на фамильной чести.
— Но если дело проигрышное, почему вы довели его до суда, Чарли?
Пакстон покраснел.
— Тэрлоу настаивает, и старуха его поддерживает. Я знаю, меня можно порицать, Квин. Я зарабатываю каждый проклятый цент, будучи их адвокатом, и не думайте, что это так легко.
— Я уверен, что вы…
— Это кошмар! Я каждую ночь во сне вижу их длинные носы и толстые задницы, и они каждую ночь плюют на меня. Но если я откажусь, они найдут тысячу адвокатов, которые не будут так щепетильны.
Сержант Белли высунул голову из-за двери.
— Чарли, судья накинулся на ваше дело. Старуха зовет тебя.
— Чтоб она лопнула! — пробормотал Пакстон и вошел в комнату с видом человека, собирающегося поцеловаться с мадам Гильотиной.
— Скажи, отец, — спросил Эллери, вернувшись на свое место и усаживаясь между инспектором и сержантом, — как получилось, что Чарли Пакстон спутался с этими Поттсами?
— Чарли — часть их наследства, — усмехнулся инспектор. — Его отец, Сидней Пакстон, был государственным юристом. Эх, много пива мы с ним выпили!
Сержант тоскливо вздохнул.
— Чарли с блеском окончил Гарвард, — продолжал инспектор. — Он начал специализироваться по криминальным делам — все говорили, что у него на них нюх, — но старик умер, и Чарли должен был закончить его гражданские дела. К этому времени Поттсы так запустили дела, что Пакстон, судя по всему, потратит свою жизнь на то, чтобы привести их в порядок.
Между тем Тэрлоу Поттс едва сдерживался. Он извивался, как червяк. Седой хохолок на макушке дергался в такт его движениям.
«Этот малый — прекрасный материал для психиатра», — подумал Эллери, наблюдая за ним.
Судья Корнфельд предпринял открытую вылазку. Мистер Коклин Клифстаттер сидел в окружении своих адвокатов, как будто это дело его не касалось. Эллери казалось, что мистеру Клифстаттеру не терпится пойти домой и поспать.
— Но, ваша честь… — запротестовал Пакстон.
— Не называйте меня вашей честью, адвокат! — загремел судья. — Вы должны понимать лучше, чем этот фокусник, что дело не стоит и выеденного яйца!
— Ваша честь, моего клиента оскорбили…
— Моя честь — мои глаза! Ваш клиент доставляет кучу неприятностей, из-за него спутан график рассмотрения дел! Меня не волнуют его деньги, вернее, деньги его матери, но я думаю о деньгах налогоплательщиков.