- Все это верно, ой, как верно…
И тут раздался глухой голос, идущий будто из глубин зала, зовущий и далекий:
- Все обратно в зал собеседования! – говорил глашатай и вдруг его голос сорвался, неуместно раздаваясь по всей территории дворца. – Ааа! Стойте! Стойте! Чего вам надо? Я только глашатай и не стою за этими делами!..
- Мы что, запоздали, Жан? Они уже толпой вваливаются в зал?
- Побежали, неужели уже оглашают итоги? – суетился Жан, вбегая в раскрытые двери.
Двери захлопнулись, оставив зал в нетронутости, где не было больше никого, где только играл спокойно фонтан, где развевались слабо флаги. И лил все так же свет солнца, все так же спокойно проплывали светлячки и затухали.
Коридоры сменялись небольшими помещениями, в которых сновали люди, и едва там можно было пробежать, не влетев в кого-либо из встречных. Но неужели можно было замирать на месте, когда уже…
- Пожалуйста, быстрее! – голос раздавался уже куда сильнее, казалось, будто за тем, ближним, залом.
- Ох, ступеньки-лестницы! Тут недалеко, спуститься и направо! – запыхались оба, то и дело припадая к стенам, которые, как назло, будто сближались и не давали добраться. Раздавались крики, которые все на давали покоя и только тревожили. Что же там такое?
Коридор, который вел прямиком в раскрытые двери, занимали люди. За ними было видно какое-то смутное движение, будто кто-то нападал и оборонялся. По ту сторону рвались войти какие-то люди в коротких мантиях, с высокими кожаными сапогами. Раскрасненные, тяжело дышавшие, они своим видом мгновенно сбавили решимость пары механиков пройти далее.
- Это же маги! О, жуть, неужели твои слова сбылись, Жан? Определенно. Назад! Толпа выходит из дверей! – шептал ему в ухо Винс.
Но это всего-навсего пробежали мимо два охранника, которые едва сумели вырваться из хвата ближайших нападающих. По-видимому, они побежали за подкреплением. Оба мужчины, которые до того бывали на различных митингах и мероприятиях, почувствовали себя нехорошо. Это им напоминало митинг, который по какой-то причине превращался в кошмар. Они видели, как группа, по всей видимости, магов приближалась к ним.
- Так-так, господа механики. Мы знали, что водиться с вами не следовало. Проще было сюда принести камень и оживить. Вы за это поплатитесь. И только попробуйте спросить, за что именно. Вы все знаете. И мы все знаем тоже, это от нас не укрылось, - громогласно прокричал кто-то главный из них.
- Мы чистосердечно заявляем, что не знаем никаких подробностей! Что за название у машины? Неужели это «Арл…»?
- А ну, закрой рот! Я больше не услышу это ни от кого! Довольно! Как вы посмели укрыть это от нас? Неужели вы сами, побывавшие вместе с нами, не удосужились поднабраться ума, что мы – народ гордый? И нам абсолютно неважно, что вы и что другие будут думать, но мы за славу боремся до последнего! Что вы такого сделали большого, чтобы иметь право быть в названии нашего изобретения? – все кипел от ярости один из магов, большой и дородный.
- Мы все еще вместе, коли изобретение – наше, по вашим же, кстати сказать, словам, общее и дружественное! Как можно говорить об этом? – почти кричал магу Винс и добавил, увидев злой блеск в глазах этого сильного на вид мужчины. – Мы еще сможем договориться об ином…
- Ни о чем договориться уже нельзя! К нам пришел один маг в мастерскую и заявил о том, что вы, механики, затеяли прийти на собеседование без нас. Без нас! Мы сразу же поняли, о чем шло там дело, но, конечно же, как и всегда бывает, мы уже надолго опоздали. Как мы пришли туда, оказалось, что в зале сидит мэр и тихо говорит своим подчиненным, что, мол, машина вашего имени. Тьфу! Мы все стояли под дверью, и как только мэр вышел, как этот глашатай начал говорить в трубу, тут мы и ворвались. Там никого не было, но механики, которые вошли, оторопели. Так им и надо. Но затем, представить только, этот глашатай завопил, благо, что он, дурак, уже не вопил в трубу на весь дворец. Он кричал, чтобы мы прекратили драться, что решение уже давно принято и будто нам не надо уже волноваться за себя и других. Он подумал, что мы подрались из-за того, что все мы стояли за свое имечко и только решили постоять за него. И, как только он крикнул, что машина названа вашим имечком, тут мы и взорвались. Вы и сами это видели там, за дверями, неужели вы еще умудряетесь что-то говорить о договоре?