Они осторожно вышли из часовни. Лехт делал вид, что осматривает это древнее сооружение. Полосатые куртки они сняли, перекинули их через руку. Конечно, в это холодное осеннее утро никто не поверит, что им стало жарко и приятнее остаться в нижних сорочках. Но и в полосатых куртках идти было нельзя. Об их побеге, конечно, сообщили во все деревни, за их головы назначили плату — пусть небольшую, но все же для подлых людей это неплохая приманка.
Они все еще не решались отойти от часовни. Лехт продолжал играть роль археолога.
— Конечно, эта часовня принадлежит к древним архитектурным памятникам.
— Какого века? — усмехнулся Юрий.
— Я думаю — семнадцатого, — серьезно ответил Лехт.
— Не может быть! Двести лет этой халупе?
— Это не халупа, — возразил Лехт. — Посмотри, какие крепкие стены. Здесь, должно быть, разорвался снаряд, но не очень их повредил.
— Часовню оберегает бог, — пошутил Юрий.
— У этого бога хорошие камни.
Лехт изучал осколок стены с таким видом, будто ему в самом деле поручили в этот ранний час определить, какого века эта часовня.
Они заметили женщину, которая шла от деревни к картофельному полю.
Она уже тоже их увидела. Как быть?
— Я подойду к ней, попрошу хлеба, — сказал Лехт.
— Нет, — ответил Юрий, — это опасно. Кто знает, может быть…
Юрий не успел договорить — Лехт побежал к лесу. Юрий едва поспевал за ним.
— В чем дело, почему ты так побежал?
— Женщина махнула рукой, указала на лес. По-видимому, в деревне немцы, — ответил Лехт.
Они углубились в лес, потом осторожно вышли на опушку, увидели в крайней усадьбе немецкий грузовик, вернулись в глубь леса, залезли в кусты, сидели и молчали.
Только в этот момент Лехт почувствовал, что рука его что-то сжимает. Это был осколок камня — маленький кусок стены часовни.
— На кой черт тебе дался этот камень! — сказал Юрий. — Давай обдумаем, куда идти.
Юрий снова начал считать время. У них не было карты, не было даже приблизительного представления, что их ждет впереди.
— Нужна какая-то ясная цель, — сказал Юрий. — Надо где-то выйти на дорогу, и тогда мы поймем, приближаемся ли мы к нашей цели или удаляемся от нее.
— Теперь я ни о чем не хочу думать, — ответил Лехт.— Я хочу наслаждаться свободой. Впервые за два года я могу идти куда хочу, могу бежать, могу сидеть, могу стоять. Никто не кричит на меня. Это уже великая победа. А голод… Ничего, мы что-нибудь найдем.
Они были истощены, измучены, голодны, но считали себя счастливыми людьми.
— Давай не будем думать ни о хлебе, ни о дороге, — предложил Лехт.
— Давай, — усмехнулся Юрий.
Они сидели на стволе сухой ели — трава еще была мокрая после ночного дождя. Перед ними оживал лес. Вот дятел возвестил характерным стуком о своем прилете. Вот появился еж. Острыми иглами он собирал пожелтевшие листья для своего зимнего логова. Летели на юг журавли. Лехт и Юрий провожали их долгим, грустным взглядом. На высокой ели сидела белка, и Лехт бросил в нее осколок камня.
— Ты расстался со своим талисманом! — удивился Юрий.
— Не смейся, Юрий, — ответил Лехт. — Еще в институте, когда я был студентом, меня привлекали стены старых замков и храмов. Их ведь много у нас, в Эстонии. Тебе приходилось бывать в них?
— Конечно, мы приезжали с нашим учителем в Таллин.
— А я ходил в эти замки со своим профессором. Он говорил мне, что люди расточительны, как нищие, а должны быть бережливы, как богачи.
— Он был умным человеком, твой профессор, — сказал Юрий.
— Да, очень, — согласился Лехт. — Он-то и приучил меня уважать камень. «Камень, — говорил он, — это самая интересная книга».
— Почему же ты бросил свой камень?
— Теперь не время читать его, — ответил Лехт.
— А после войны что ты собираешься делать? — спросил Юрий.
— Не знаю, Юрий. Надо еще, чтобы наступило это «после войны».
— Мы не знаем, что происходит на фронте, — с огорчением сказал Юрий и встал.
— Ты куда? — спросил Лехт.
— Пора умыться и переодеться к завтраку, — усмехнулся Юрий. — Пойду искать какое-нибудь болотце или лужу — хочется пить.
И ушел в глубь леса.
Глава седьмая
Прошло более суток. Теперь они думали только о хлебе; решили пробираться к дороге, к деревне.
Вдруг послышались шаги и голоса. Они бросились на землю, стараясь не дышать, не двигаться. Так они лежали в неудобной позе, прижимаясь к траве, пытаясь разобраться в приближающихся звуках. За эту минуту ожидания они пережили, может быть, больше, чем за минувшие сутки. Но ни бежать, ни прятаться уже нельзя было. Внезапно прямо на них из леса вышла корова, гремя колокольчиком, а за нею девочка лет десяти.