Ванас прислушивался к тихому голосу Лехта — он говорил о лицензиях. «К чему это? Какое это имеет отношение к силикальциту? Ах, не надо было». Ванас слушал с огорчением.
— Даже самые передовые концерны покупают лицензии на то или иное изобретение с единственной целью — выиграть время, — говорил Лехт. — А это очень важно при современных стремительных темпах технического прогресса. Японская фирма «Тойе Кейон» купила у американского концерна «Дюпон де Немур» лицензию на способ производства нейлона. И выиграла одиннадцать лет, которые понадобились американцам для исследований. За семь миллионов долларов японцы вышли в «нейлоновой борьбе» на одну стартовую линию, на один уровень с американцами. В дальнейшем эти миллионы долларов окупились во много раз.
Лехт почувствовал, что его внимательно слушают, и уже более уверенно продолжал:
— Так повелось теперь в мировой индустрии, — покупают лицензии не слабые, а сильные. Покупают большие и малые изобретения. Так случилось и с нашим силикальцитом. Мы не скрывали наши трудности, не утверждали, что решили проблему износа «пальцев» дезинтегратора. Мы открыто признавали, что ищем пути создания силикальцитных конструкций с наилегчайшим весом. И все-таки лицензии на силикальцит покупали, не скупились на доллары. Дело все в том же: иностранные фирмы знали, что мы уже затратили на исследования больше десяти лет, и платили деньги, чтобы «купить эти годы», встать с нами на одну дорожку, на одну линию. А стартовый выстрел уже прозвучал, — Лехт коснулся своей излюбленной темы.
— Какой выстрел? — не понял Туров.
Но Лехт продолжал свои размышления об экспорте технических идей и открытий.
Было время, когда мы только учились, покупали лицензии, но не продавали. Теперь иностранные концерны вынуждены признавать наши успехи. Они выражают эти признания не улыбками и высокопарными фразами, а миллионами долларов. Нелегко платить миллионы долларов за десяток страниц технических расчетов, за пачку чертежей. Особенно если капиталистической фирме приходится платить социалистическому государству. Но иного выхода нет. Если в мирном соревновании один из партнеров вырывается вперед, надо пересаживаться на его же машину, воспользоваться его же опытом, чтобы догнать, «не сойти с круга». Это так. Ничего не поделаешь. Это плата за бессонные ночи, за мучительные поиски и находки.
— Так почему же вас, — Лехт посмотрел в зал, потом повернулся к Долгину и Королеву, — почему вас не радует этот факт?
В зале кто-то зааплодировал. Туров потянулся со своим толстым карандашом к графину, но сразу же отдернул руку. Прекращать такое выражение чувств было бы бестактно. И по многолетней председательской привычке начал беззвучно хлопать своими мягкими ладонями. Потом поднялся и бросил гневный взгляд на Лехта:
— Мы собрались сюда для разговоров о силикальците, товарищ Лехт.
— Да, да, — подтвердил Лехт, — именно о силикальците. Почему же капиталистические фирмы купили эту как будто еще не совершенную технологию? Почему? Если фирма верит в промышленные перспективы изобретения, то она покупает лицензию и сама его совершенствует. Иногда с учетом своего уровня техники, своих возможностей. Японские инженеры даже не скрывали от нас этот свой принцип. Они хотели только побыстрее встать рядом с нами. Теперь и нам нельзя медлить, надо продолжать исследования, чтобы не отстать, не «сойти с круга».
Лехт взглянул на Сергея Александровича, на его каменное лицо, на его холодные, будто стеклянные, глаза и с горестной улыбкой сказал:
— Все это вы должны были говорить мне, Сергей Александрович, а не я — вам. Простите, если я задержал ваше внимание. А теперь давайте оставим в покое силикальцитные заводы, действующие за границей. Им еще предстоят самые жестокие испытания конкурентной борьбы. И кто знает, выдержат ли они эти испытания. Но безжалостная конкурентная борьба в капиталистических странах не должна нас в этот день занимать — у нас с вами спор научный, технический.
— И экономический, — бросил Туров.
— Конечно, Сергей Александрович, и экономический.
Именно поэтому я призываю вас прислушаться к голосу жизни. В нашей строительной индустрии известны два бесцементных камня — силикатобетон и силикальцит. Всем известно также, — я имею в виду строителей, — что наша строительная наука поддерживает силикатобетон, но не поддерживает силикальцит, что люди, возглавляющие ведомственные управления строительной индустрии, отдали свое предпочтение силикатобетону, а не силикальциту. Всем, наконец, известно, что силикатобетону покровительствуют весьма уважаемые ученые Алексей Иванович Долгин и Михаил Борисович Королев, что они у нас представляют и науку и ведомства, что в их руках — деньги, технические журналы, научные институты и даже — Сергей Александрович Туров.