Выбрать главу

Глава 28

Ив

Мои руки не перестают дрожать. Я сжимаю их в кулаки на коленях, но все еще чувствую вибрации напротив своей кожи. Вокруг меня молодые девушки иностранной внешности настойчиво перешептываются друг с другом. Слова беспокойства. Тревоги. Я не говорю на их языках, но страх я узнаю на любом диалекте. Некоторые слишком боятся даже открыть рот, когда мы едем по улицам в шикарном черном туристическом автобусе к месту назначения. Этот парадокс не ускользнул от меня. Это все равно что ехать на золотом лифте в оживший кошмар.

Большинство из них едва достигли восемнадцатилетнего возраста. Некоторые немного старше, как и я. Блондинки, рыжеволосые, брюнетки… Были учтены все вкусы. Я невысокая соблазнительная самозванка среди моря модельных тел и красивых лиц. Их наряды откровенны, но они скрывают свою истинную трагедию за глазами.

Знают ли они, какая судьба их ждет? Некоторые ― да, так точно. Те, кто не разговаривает. Девушки, которые так глубоко погрузились в себя, чтобы выжить, что все, что у них осталось — это остекленевшее, отсутствующее выражение лица.

Как долго эти люди издевались над ними? Сколько им было лет, когда Севастьян втянул их в эту жизнь? Я ловлю взгляд девушки напротив и улыбаюсь ей. Она вздрагивает, как будто я ударила ее.

— Смотри вперед, — прикрикивает на меня один из охранников.

Злобный придурок с бритой головой и серыми каменными глазами, такой же, как и шестеро его соотечественников, сидящих впереди него. Все одеты в черные парадные костюмы и рубашку, их автоматы были в тон. Я ненавижу то, как они продолжают смотреть на девушек, а потом смеются между собой, унижая нас еще больше своим обычным унижением. Я бы хотела, чтобы Данте был здесь. Я хочу посмотреть, как он разорвет каждого из них на части.

Автобус начинает замедлять ход. На улице темно, но уличные фонари в этой части города всегда работают. Я могу пересчитать каждую остро подстриженную травинку у обочины. Эксклюзивность района подчеркивается размерами особняков. Королевские пальмы и восьмиметровые стены защищают мир от порока богатых и знаменитых.

Мы сворачиваем на подъездную дорожку одного из особняков, и по всему автобусу разносится коллективный стон страха.

— Тихо! — рычат охранники, оборачиваясь, чтобы снова уставиться на нас.

Мне так страшно. Я должна постоянно напоминать себе, зачем делаю это. Моя жертва ради тысяч, которые были до меня, ради всех тысяч, которые могут стать жертвами этих людей, если я потерплю неудачу.

Это поместье даже величественнее, чем поместье Данте. Терракотовый камень в средиземноморском или марокканском стиле, с верандой, которая больше, чем вся моя квартира. Хотя на меня это не производит впечатления. Я знаю уродство, которое скрывается за красивыми фасадами, уродство, подобное уродству моего отца. Уродство, которое невозможно искупить. За красивыми фасадами также скрываются великие страдания. Я закрываю глаза, и его образ всплывает прямо передо мной, ожидая меня.

— Все, на выход!

Нас, как скот, загоняют через двери на большой открытый двор. Единственный звук — это стук наших высоких каблуков и периодическое хныканье. Всего нас пятьдесят человек. Охранников больше, чем нас и на балконах над головами их еще больше. Мое сердце каменеет. За домом ждет моторная лодка, но нет шансов, что я доберусь до нее чтобы они меня не заметили.

Кто-то хватает меня за запястье и грубо обыскивает. Я отворачиваюсь и проглатываю свое отвращение, когда пухлые пальцы исследуют каждый изгиб моего тела. Все девушки вокруг меня страдают от таких же унижений, в то время как охранники просто смеются и шутят между собой еще немного. Как только они заканчивают, они ведут нас дальше во внутренний двор, мимо фонтана, и выводят на террасу за ним.

Нас ожидает море лиц.

Сотни.

Одетые в свои лучшие черные смокинги, чтобы замаскировать животных под ними. У них даже хватает наглости приветствовать наше прибытие радостными возгласами.

Я хочу убить их всех.

Наивная.

Я такая чертовски наивная.

Они роятся вокруг нас, слетевшись, как пчелы на мед, от их дорогих лосьонов после бритья меня тошнит. Я чувствую руки на своих бедрах, заднице, груди… Я никогда не чувствовала себя такой незащищенной, такой оскорбленной. Одна девушка пытается оттолкнуть руку мужчины, и охранник за волосы втаскивает ее внутрь. Я слышу, как нарастают и затихают ее крики, когда девушку избивают за неподчинение.

Мы не скот. Мы стоим меньше. Этих девушек покупали и продавали столько раз, что у них больше нет документов, удостоверяющих личность. В глазах правительств их больше не существует. Они просто рабыни, которых можно использовать и надругаться над ними по своему желанию. Половина из этих девушек, возможно, даже не выберутся отсюда живыми.