– Вот шалопай. Шрамов мало? – рыкнул Тесак, но разнимать не полез. Потому что это было обычным делом. Таким мелочам обычно внимания не уделяют. Белка шмыгнула к стойке с бутылями, оглядываясь по сторонам. И встретилась с чуть смеющимся задорным взглядом. На высоком стуле сидел невысокий молодой мужчина с длинными патлами, он перевязал их льняной лентой на лбу. Одет был довольно легко – на синюю хлопковую рубашку был накинут полосатый жилет. Белке сделалось дурно от его взгляда.
– Кем будешь? Откуда идёшь? – сказал дружелюбно незнакомец и сообщил: – Меня Штормом звать. Сидим тут с ребятами из группы Арта Утопшего.
– Здравствуй. Белка я, – она села рядом.
Тёмный взгляд Шторма ни капли не изменился, блики свечей не дрогнули, отражаясь в хрустально блестящих глаз, не приподнялись густые брови. Он будто знал, кто она, а спросил так, по обычаю, чтобы разговор завязать. Белке он не нравился, смотреть ему в глаза было так же странно, как смотреть в свои же собственные в зеркале. Паршиво.
– Та самая? Слышал-слышал. Пуговки на тебе... они же трофеи? С графка пуговки не срезала? Очень уж поглядеть любопытно.
– Ещё не пришила.
Он отпил из кружки.
– М-м, я когда-то тоже обчищал... Но времена такие, что за себя постоять надо, вот и взялся за нож.
Он откинул полу жилета, показав оружие на поясе, и обратно на стол руку не вернул, оставил на бедре. Вышло почти обыденным жестом.
– А вот ты, говорят, своё дело не бросаешь.
Испытание? Она чувствовала, что он лезет ей в карман, но он опоздал. С его лица наконец сошёл оскал. Он нащупал не то, что ожидал, не Белкину безделушку, а кое-что, принадлежащее ему. Уже не таясь он достал пуговицу, только-только срезанную с собственного жилета, и расхохотался так громко, что отвлек ребят, следящих за поединком.
– На, держи, – он сунул свою пуговицу ей в руку, – заслужила! Будет ещё один трофей, за обман старого доброго Шторма. Ей! Налейте ей! Чего хочешь, Белка?
– Того же, что и ты пьёшь. Благодарю.
– А ты немногословна. Но мне интересно поспрашивать. Как у вас дела с Кривым? С чего в нашей долинке очутились?
Белка отпила ради приличия, но охоты есть или пить не было – в дороге её мутило.
– Очень даже. Но непривычно сидеть на месте, вот я и выбралась с несколькими своими растрясти кости, посмотреть что-нибудь любопытное у бывалых. Ведь есть за что купить.
– М-м-м... Не видел вашего города, а хотел бы. С удобством себе там всё обустроили, а?
Белка пожала плечами.
– Удобно. Есть тёплая кровать, даже ванна. И не надо выписывать финты у ледяных ручьев и колодцев.
Вдруг стоявший рядом со Штормом мужчина, до этого наблюдавший за боем, хмыкнул и встрял:
– Бабы они и есть бабы, вопят, если вши заведутся...
Он не договорил, Шторм с плеча ударил в его грубое лицо. Мужика перекинуло через стойку, кругом заржали люди.
– Повежливей, приятель, это мы с тобой можем месяцами не счищать кровь и блевотину с себя. А тот, кто работает изящно, должен выглядеть соответственно. Прости. Я уверен, он сказал это по глупости.
– Ценю твой жест, но больно ты скор на удар. Я не из обидчивых. Твой друг ничем мне не досадил.
– Это хорошо. Мне не хочется ссориться с людьми Кривого, да ещё и с такими славными. Просто... мы немного на нервах. Видишь ли, недавно пропал наш соратник... Он очень важен, без него мы не угодим заказчику. Прости, что скрываю детали.
Он сидел вполоборота, глядя на неё, выжидая. Смотрел тёмными большими глазами в Белкины, тоже тёмные и большие.
– Я не вправе расспрашивать, не извиняйся. Но, надеюсь, вы скоропалительно не окрестили его изменником. Будет обидно повесить просто задержавшегося человека.
– Конечно, – Шторм сдул прядь волос, косо упавшую ему на лоб и прикрывшую глаза. – Он ведь мог попасть в беду! Не волнуйся, Белка, мы же понятливые и терпеливые.
Не понравилась ей его интонация. Он ещё раз глотнул из кружки и хитро покосился на неё.
– А я иначе представлял себе Белку. Думал, ты немного более... ну, мальчишеского сложения. И, учитывая звериный характер клички, веселее и подвижнее.
– Прости за разочарование.
– Ничего. Такая Белка мне нравится больше. Неожиданность здесь только в плюс.
– Хм-м... Ты тоже немного... не такой, как по твоей кличке можно было бы судить.
– В смысле? – ей показалось, он напрягся. Хотя и не переставал улыбаться и смотрел очень внимательно.
– Твоё имя стихийное. А ты сам – нет.
"Но хочешь таким казаться," – не стала договаривать она.
Улыбнулся он дёрганно, странно. Белка ничего не могла сказать о нём. Почему-то это было так же сложно, как и разгадывать своё отражение.
Ночью она прогуливалась с Тесаком. Надо было что-то решать.
– Цыгане их не любят. У меня создалось впечатление, что они им служат, не могут ослушаться. Что-то с ними мутное произошло. А их больше, чем мы думали. Много больше.
– Я сказала, что собираюсь ехать дальше. Здесь и правда нет ни одного спекулянта. Но что с замком?
Они говорили тихо, осматриваясь.
– Хрен один, а не замок. Если завтра к вечеру ничего не найдём – поедем дальше, сделаем крюк и вернёмся. А если что-то насторожит, сорвёмся тут же.
– И конечно же, сразу укажем на нашу осведомленность. Я перепрятала ключ. На улице.
– Сдурела? А если кто найдёт?
– Там не найдёт. Опасайся Шторма, он умён.
– Действует по указу Утопшего? Хы, не зря ему когда-то дали эту кликуху. Всё воду лезет баламутить. Надо оборвать его связи с русалами. А что касается тебя... завтра крутись вблизи его мальчишки. Если уж он так к тебе присмотрелся.
– Тесак... Он говорил про ключ. И о том, кто его уже не принесёт. Не прямым текстом, конечно. Он им очень нужен, этот ключик. Кажется, они сами не могут открыть замок.
Чудной ключ она правда спрятала. Если не знать, где искать, не найти. Тем более, что начался снегопад.
На утро они со Штормом ходили по заметённым дорожкам, вели вполне дружескую беседу. И странным было чувство удовольствия от этих разговоров, Шторм был интересен и приятен. Но он оставался человеком "другой стороны". А чутьё молчало. И напрасно. Знай Белка, что будет, когда они вернутся, свалила бы в ту же минуту из этой дыры.
Когда они подошли ближе к баракам, до них долетели звуки борьбы, не шуточной и сопернической, как прошлым вечером. Тесак, Шило и Мутный ещё держались. Палку завалили на землю и вязали. Белка дёрнулась к ним, но поняла, что уж она-то ребятам никак не поможет. Но бросить? Нет... Она оглянулась на Шторма, но тот так быстро бросился к ней и больно вывернул её руки, что и отбежать она не смогла.
– Белка! Там тела лежат уже давно, там огромная общая могила и!... – Тесак не мог видеть, что её уже схватили, что она уже не сможет убежать, – ... дверь! Там огромная дверь прямо в скале!! Беги, Белка!!
Белка завизжала так громко, как только могла, забрыкалась, ногами стуча по коленям и бёдрам Шторма. Но крик её замер – Шторм треснул лбом по её затылку так сильно, что в глазах вспыхнули звёзды. И всё вдруг умерло.
А очнулась Белка крепко связанная по рукам и ногам на стуле. И услышала:
– Всё, шнуры не трогать! А то вывернется.
– Да как ты себе это представляешь?
– Балда ты. Она – вывернется. Но я хорошо постарался над узлами.
– Гляди, Шторм, очнулась.
– Выйди, – голос Шторма тут же изменился.
Они были в закуточке, в котором ещё ночью спокойно спала Белка. А сейчас сидела и только головой могла свободно вертеть. Да и сама голова болела ужасно.
– Мне жаль. Правда жаль. Что всё так вышло, что мы не встретились раньше.
Он сел на корточки перед ней. И правда смотрел мрачно.
– Грубо работала ваша команда и наткнулась на то, что видеть не стоит. Ты же понимаешь, мы вас теперь не отпустим... И есть у меня подозрение... Не знаю, насколько оно верно.
Белка догадалась, что они её обыскивали, обыскивали её товарищей, этот закуток, где она провела ночь. И, конечно, ничего не нашли. Тут и правда уже нечего было искать.
– У меня с самого первого слова родилось чувство... Странное чувство, Белка. Мы и правда похожи. Ты заметила? Я... как будто запретно вожделею собственную сестру. Когда ты родилась, Белка? Когда тебя нашли? Где?... Хотя, важно ли это? Мы же с разных сторон. Ты не предашь. И я не предам. В этом мы тоже похожи. Мы оба отдаём долги тем, кто нас подобрал и не дал сдохнуть в какой-нибудь выгребной яме. Мне так жаль...
Шторм заслонил лицо руками, безвольно повесив голову.