9. Родня
– Я знаю, что ты горюешь. И я знаю по кому.
Белка сидела в скалах, в щели, куда не задувает ветер, и где совсем нет воды. Вестница плетёт косу из своих мелко вьющихся волос.
– Я знаю, что ты чувствуешь вину. И чувствуешь совершенно напрасно. Помни о том, что он был готов сделать с тобой.
Голос подводит.
– Я бы сделала то же самое на его месте. Возможно, и чувствовала бы что-то подобное. Его уже съели русалки?
– Нет.
Белка поднимает на неё взгляд больших тёмных глаз, проницательных глаз.
– Ты приложила к этому руку?
Вестница кивает. Улыбается, ровно распределяя пряди в своих пальцах.
– Приложила. Когда его делили на части, я утащила голову и закопала в снегу. Потом нашла место, где под снегом есть песок, там, дальше к равнинам, и, завернув в лоскуты, похоронила под песком и снегом. Он сделал серёжку прямо как у тебя. Он не хотел забывать о тебе.
От этого было не легче. Совсем наоборот.
– Спасибо, Вестница.
– В благодарность, если сможешь, не грусти больше и не убегай. Я могу доказать, что ты невиновна. Что ты располагаешь к себе ненамеренно... Все сами тянуться к тебе.
Вестница вяжет бант из ярко-красной ленты, а потом берёт в руки Белкины пальцы и растирает в ладонях, грея.
– Вестница, если бы он не был тебе завоевателем и врагом, тебе бы он нравился?
– Да. Очень.
– Ты не расстроена его смертью?
– Совсем нет.
В шелесте волн и треском льдинок неслась по ветру русалочья песнь. Русалка нашла Белку, как-то распознала её укромное местечко и поёт недалёко.
– Ясно.
Вестница поправила Белкину одежду, запахнула плотнее полы шубки.
– Ты не виновата. Просто что у тебя, что у него есть одна особенность... ты знаешь какая, верно? Она заставляет всех тянуть к вам руки. И греть их как у огня. Пойдём назад.
Белка поднимается, в спине что-то противно хрустит, занемели ноги. Поэтому она идёт медленно и опирается на Вестницу. Ветер усилился, волны, накатывая на скалы, рассыпаются в блестящие на свету капельки влаги. Русалка затихла.
В городе теперь оживлённо, сюда потянулись люди извне, кто-то даже бежал из великих держав. Теперь всё совсем иначе, можно ли было подумать, что бандиты, которым лишь периодически доставало денег, теперь стоят во главе постоянно растущего города. Не того захолустья, который они застали по прибытию когда-то давно, нет – они сами его и слепили. Но в воздухе слишком много бурления и искр. Что-то ещё случилось.
– Белка?! – вдруг громко произносит незнакомый голос. – Совсем выросла. А сколько ж лет прошло, Кривой?
– Много, – ухмыляется дядя, он и широкоплечий смуглый мужчина выглядывают из настежь открытого окна. – Поднимись, Бельчонок!