— Мне трудно в это поверить, — выпалила Мэтти.
— В то, что это лучшее лето, или в то, что она предпочла мне ковбоя? — остановился он.
Мэтти почувствовала, что румянец заливает ее щеки. Какого черта! Она не делала секрета из своих чувств, но и не заявляла о них открыто. Она подняла на него глаза, заслонив их рукой от солнца.
— Если говорить честно, Оррен, я не могу себе представить мужчину более привлекательного, чем ты.
Выронив молоток, он шагнул к ней и взял за плечи.
— Мэтти… — Он притянул ее к себе. — Я бы хотел, чтобы твоего опыта было достаточно для беспристрастного сопоставления, — мягко сказал он.
Мэтти отступила на шаг, и он снова взглянул на нее.
— У меня было несколько приятелей, — сказала она, — но я сужу не по этому.
— А по чему же? — Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке.
— Оррен, я знаю всего одного отца-одиночку, такого же преданного, как ты, — сказала она. — Своего собственного. Не смотри так удивленно. Откуда, по-твоему, девочка может получить представление о мужчинах, как не от собственного отца?
— Я как-то не задумывался об этом.
— Но это так. Девочка либо мечтает о мужчине, похожем на своего отца, либо о полной противоположности ему. Так случилось, что мой отец — прекрасный человек. Да, он упрям и чересчур опекает меня с двенадцати лет. Столько мне было, когда умерла мама. Но в глубине души он сентиментальный добряк, и нет ничего такого, чего бы он не сделал ради меня или моей мачехи. Мы для него — все, потому что если он любит, то любит всем сердцем. Неужели ты думаешь, я не смогла бы распознать этого в другом мужчине?
— О, Мэтти! — сказал он, протягивая к ней руки. Она уронила свой молоток и прильнула к нему. Он положил ладонь ей на затылок и поцеловал так крепко, что когда он отпустил ее, она чуть не потеряла равновесие. Оррен прижал ее к себе крепче, поцеловал мочку ее уха и, прижавшись щекой к ее щеке, хрипло сказал: — Девочка, ты меня пугаешь.
Она ничего не могла с собой поделать.
— Я пришла сюда в поисках сама не знаю чего. И не знала, пока не нашла то, что искала.
Он долго пристально смотрел на нее, затем отвел взгляд и облизнул губы.
— Мэтти, я просто не знаю, что сказать.
— А ты не говори ничего, — сказала она ему и наклонилась, чтобы поднять свой молоток. — Когда придет время для разговора, я думаю, мы поймем это.
— Мэтти, — нежно сказал Оррен, пока они шли, — ты взрослее в свои девятнадцать лет, чем Грейс в ее двадцать семь. Пожалуй, ты взрослее всех, кого я знаю.
Она пожала плечами.
— Я быстро повзрослела после того, как умерла моя мама.
— Ты взяла на себя все домашние обязанности, так ведь?
— Да, и выяснилось, что я прекрасно с ними справляюсь. Все дело в организованности.
— Нет, — возразил он. — Я самый организованный менеджер авторемонтной мастерской, которого только можно найти, но мне никогда не удавалось справиться с домашними делами.
— Дом — это моя мастерская, — просто объяснила она.
Он пытливо посмотрел на нее.
— Почему все, что ты говоришь, звучит так логично? И почему это не пришло мне в голову?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Я только знаю, что будущее, которое я вижу для себя, заключается в муже, детях и моем собственном доме. Я не создана для чего-то другого. Проблема в том, что в моем случае нельзя прийти в агентство по трудоустройству и сказать: «Я хотела бы работать у какого-нибудь трудолюбивого привлекательного мужчины в доме, полном маленьких детей. Мне нужно, чтобы они нуждались во мне и любили меня так же, как я буду нуждаться в них и любить их».
Он усмехнулся, глядя себе под ноги.
— Ты считаешь, что я привлекательный мужчина?
Она закатила глаза.
— Хочешь кое-что узнать? — засмеялся он.
— Что?
— А ты симпатичнее, чем я думал вначале.
Они подошли к щиту с объявлением.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.
— Я хочу сказать, — ответил он, взвешивая молоток на ладони, — что, когда впервые попытался посмотреть на тебя как на ребенка, я разглядел женщину.
— Фу! Неужели я, наконец, смогу перестать носить все эти вызывающие наряды, предназначавшиеся для того, чтобы привлечь твое внимание?
Он прищурился, усмехнувшись, и сказал:
— Ты привлекаешь мое внимание в любом наряде.
Она засмеялась. Ее переполняла робкая надежда.
— Я это учту.
— Отлично. А теперь давай собьем этот щит, чтобы я мог тебя снова поцеловать.
Через несколько минут аккуратно написанное, объявление упало к ее ногам. Оррен забил торчащие гвозди и взял ее за руку.
— Пошли.
— А как с этим? — спросила она, показав на валявшееся объявление, когда он потянул ее к дому. — Нельзя оставлять его так.
— Я потом его возьму.
— А почему не сейчас?
Он вздохнул.
— Ладно, раз ты настаиваешь.
Он так внезапно остановился, что она налетела на него. Оррен бросил свой молоток и обхватил ее руками со словами:
— Но все по порядку, моя педантичная Мэтти.
Она и опомниться не успела, как его губы снова прижались к ее губам. Ей следовало быть готовой к этому, но он застал ее врасплох. Она крепко обвила его шею руками, прижимаясь к нему так сильно, что всего через секунду уже не понимала, где кончается она и начинается он. Они оба дрожали к тому времени, когда он опомнился и отстранился.
— Господи, как я рад, что я уже не девятнадцатилетний подросток, — сказал Оррен, проводя ладонями по ее рукам.
— Почему? — спросила она, не совсем уверенная в том, что ее мысли полностью пришли в порядок.
— Потому что в девятнадцать я не знал, когда пора остановиться, — сказал он, понизив голос. — Вот тогда-то Грейс и заработала Чэза.
— О! — Она откинула волосы с лица. — Но я не Грейс.
— Конечно. Но дело совсем не в этом.
— Объясни, в чем.
— В том, чтобы не повторить ту же самую ошибку, — сказал он.
— То есть?
— То есть… Я, честно говоря, пока не понял, к чему мы идем, Мэтти, но не к постели… пока.
Она отвела рукой волосы от лица и сказала:
— Оррен, не хочешь ли ты сказать, что не будешь заниматься со мной любовью до тех пор, пока не женишься на мне?
Он заморгал, переминаясь с ноги на ногу и открыв рот. Но не произнес ни звука. Наконец остановился как вкопанный и уставился на нее.
— В общем… я бы так и сказал, если бы осмелился произнести. Послушай, я уже объяснил тебе, что происходит. Ты меня пугаешь… до смерти.
Она засмеялась:
— Ты такой симпатичный, когда смущаешься.
Взявшись за руки, они медленно пошли к дому.
— Послушай, — осторожно сказала Мэтти, повернув к нему голову. — Когда пойдешь забирать объявление, почему бы тебе заодно не прихватить и молотки?
— Ладно, — хмыкнул он. — Что-то говорит мне, что моя жизнь уже никогда не будет прежней.
— Я прослежу, чтобы Кэнди поспала днем. И посуду вымою. А потом поеду домой.
— Пожалуй, так будет лучше, — кивнул он. — Ты только посмотри на нас. Полное согласие, — поддразнил он.
Она оставила его стоять в гараже, а сама пошла в дом.
Джин Мэри стояла у кухонного стола. Лицо ее было серьезным. Мэтти попыталась приглушить свою радость, подозревая, что девочка думает о чем-то серьезном, но голос ее прозвучал весело, почти мечтательно, когда она спросила, не надо ли ей чего-нибудь. Джин Мэри только покачала головой.
— Кэнди Сью легла? — спросила Мэтти.
— Она уже уснула. Наверное, устала оттого, что была с тобой все утро.
Мэтти явственно услышала раздражение в голосе Джин Мэри.
— Рыжик, это…
— Не называй меня так! — воскликнула Джин Мэри. — Так меня может называть только папа, а не ты!
— Хорошо, — мягко сказала Мэтти. — Прошу прощения, если я превысила свои права.
Джин Мэри пожала плечами и вышла в гостиную, где рухнула на диван. Чэз и Янси смотрели телевизор. Джин Мэри обхватила Янси рукой за шею и устремила взгляд на экран, что-то пробормотав сквозь зубы. Янси с удивлением взглянула на нее и снова перевела взгляд на экран. Там, должно быть, происходило что-то забавное, потому что они все вдруг засмеялись. Мэтти пожала плечами и подошла к мойке. Вскоре она уже смотрела в кухонное окно, не сводя взгляда с Оррена.
Сбросив рубашку, тот выкапывал лопатой столбики. Она не могла не думать о том, какой он красивый и мужественный. Мэтти улыбнулась. Странная штука эта жизнь! Иногда она была невыносимой, но иногда… иногда она вызывала у человека желание петь. Она вспомнила, как и ее мама, и Эми иногда пели на кухне. Это вселяло в Мэтти… надежду. И теперь она знала, почему. Она начала мурлыкать, а потом и не заметила, как запела, и мытье посуды еще никогда не казалось ей таким приятным занятием.