— Габриэль, там Габриэль, пусти меня! — закричала она, не осознавая, кто ее держит.
— Флер, успокойся ее вытащат через… Уже вытащили, — в голосе Сириуса слышалось удивление. Флер посмотрела туда, куда смотрел Блэк. Мокрый, задыхающийся Невилл нес Луну, аккуратно держа на плече ГАбриэль.
— О боже, Габриэль! — Флер бросилась к деревянному настилу, по которому поднимали спасенных Невиллом пленников. Она оттолкнула медика, обнимая свою бессознательную сестру. Насколько слабой чувствовала себя Флер по сравнению с этим мальчиком, который смог не только добраться до нужного места, но и вытащить сразу двоих! Габриэль все же забрали у нее. Флер плакала из-за запоздалого страха за сестру и гнева на себя за такой отвратительный проигрыш. Но она должна была поблагодарить Невилла.
— Просто тебя все не было, а я не мог ее там оставить, — ответил сдавленно Невилл, когда Флер задушила его своим объятием, полным благодарности.
— Флер, позволь врачам осмотреть Невилла, — ее потянули в сторону от Лонгботтома.
— Какого черта! — послышался вдруг крик Гермионы. Она скинула с себя одеяло тут же, как только пришла в сознание. — Ты достал меня, Крам! Что непонятного в слове «нет»?
— Гермиона! — Гарри подбежал к их импровизированной станции первой помощи. Он бросился к мокрой Гермионе, которую украли как самое дорогое для Виктора Крама. Сам болгарин, только минуту как нормальный человек, а не наполовину акула, выглядел несколько смущенным и не знал, что ему делать. Гарри пылал от ярости. Он направил палочку в сторону Крама.
— Не я выбрал Гермивонна, — поднял руки в защитном жесте Крам. — Я ее решение уважал, — произнес он. — Это не моя вина, — еще раз добавил он. Гарри, подумав, палочку опустил.
— Ладно, извинил, — буркнул Гарри. Крам протянул ему руку в знак перемирия, и Гарри нехотя ее пожал. Он вернулся к Гермионе, обеспокоенно осматривая ее на наличие повреждений крайне собственническим взглядом.
— Моя палочка, — вдруг вспомнила Флер. Она посмотрела на свою правую руку. Ее ладонь пересекала неглубокая царапина, кровь из которой уже была остановлена. Без палочки Флер стало невероятно тоскливо. Как же так?
— Я думаю, Дамблдор поговорит с русалками, и они вернут ее, если найдут, — постарался успокоить ее Сириус. Он насильно накрыл ее все тем же одеялом первой помощи, пропитанном магией до последней нитки. — Тебе стоит послушаться врачей, — добавил он, когда Флер наконец посмотрела на него.
— Я не хочу больше участвовать, — прошептала она. Усталость лишила ее всяких эмоций. Она хотела прислониться к Сириусу, как сделала бы в любой другой момент, если бы не крик мамы:
— Флер, дорогая!
**
Сириус послал запрос на разрешение проникнуть в комнату Грюма, однако бюрократия убивала любую попытку действовать, откладывая ее на необоснованно долгий срок. Дамблдор сказал ему, что не возражает, но в случае нахождения там улик они не могли быть использованы против Грюма и накладывали тень на Сириуса как аврора. Но время поджимало. Грюма не было два месяца вместо одного. Несколько недель назад Сириус с ведома Дамблдора и его же информацией об адресе Грюма наведался к нему домой. Для этого разрешение не требовалось, ведь в дом влезать Сириус не надеялся. Все они терялись в догадках, когда стало понятно, что Грюм пропал. Запах Азкабана так же не появлялся. Однако Сириус не мог сделать ничего без чьего-то указания, и от этого страшно бесился. Можно сказать, что он упрямством убедил Дамблдора, что Грюма надо искать. Директор был крайне не уверен в том, что один из известных и заслуженных авроров мог быть связан с темной историей Невилла, однако был обеспокоен тем, что Грюм не вернулся. Так что Сириус, представив дело правильно, убедил Дамблдора сообщить ему адрес.
Однако пыльный заброшенный дом со сломанной входной дверью ответов не добавил. Он был грязным, сад вокруг — неухоженным, а некоторые окна — попросту разбиты и заколочены. В прихожей царил бардак, покрытый толстым слоем пыли. Свечные люстры не реагировали на попытку их зажечь. Неверный свет Люмоса не предупредил Сириуса о сломанных половицах, и Сириус едва не упал. Он заглянул в гостиную — там царил бардак иного характера. Мебель была разбита заклинаниями, а стены покрыты следами боевых заклинаний. Книги разбросаны, а в дальней стене зияла дыра, сквозь которую в дом проникала зимняя сырость и холод. Это были следы борьбы, но они были покрыты слоем пыли. Могла ли эта пыль скопиться за два месяца? Сириус вызвал авроров. Дело Грюма приобретало нехороший оттенок похищения.
Ему просто невыносимо сидеть, сложа руки. Однако от Аврората разрешения так и не поступало. Сириус ненавидел свое положение в Аврорате, ведь ему редко доверяли самостоятельную работу, памятуя о неприглядном прошлом его семьи и статусе Регулуса Блэка. Потребовалось десять лет, чтобы доказать, что Сириус ничего общего, кроме крови, не имел. Но почему же ему не дают разрешения сейчас, когда Сириус непосредственно в Хогвартсе, откуда Грюм пропал, уехав по своей воле. Сириус полагал, что в его комнате могли остаться какие-то свидетельства того, куда он направлялся. Ремус считал, что из-за своей паранойи Грюм не оставил бы ничего в своей комнате, но тоже думал, что проверить нужно.
Он как раз думал об этом, направляясь в сторону комнат Ремуса. Ему нужно было поговорить с ним о том, что вчера сказал Ремус. Люпин предположил, что в Хогвартс уже мог приехать не Грюм, а свидетельства сражения были гораздо старше, нежели два месяца. Аврорат так же молчал об экспертизе следов магии и последних всплесках за последнее время. Сириус предполагал, что это ничего не даст, ведь даже полуразрушенный, дом Грюма был полон защитных и прочих заклинаний, которые каким-то образом были деактивированы, из-за чего Сириус смог в него зайти. Однако это не значило, что Грюм не навесил заклинания и на территорию дома, которые скрывали бы всяческое присутствие волшебника. Его волновал один вопрос: если приехал изначально не Грюм, то что почему же он пропал? Приезжал только лишь, чтобы опустить бумажку? Ради этого можно было заколдовать любого старшекурсника. Что-то совершенно не клеилось.
Его остановил прямо в коридоре феникс Дамблдора. Он передал Сириусу записку с изящным почерком, извещавшим его, что Сириуса ждут в кабинете директора. Обнадеженный, Сириус помчался в нужную сторону.
Однако первым, кого он увидел у директора, был Люциус Малфой. Это заставило Сириуса напрячься. Он ненавидел Малфоя, но понятия не имел, что ему нужно от Сириуса.
— Мистер Блэк, — кивнул ему Малфой. Сириус прогнал картину этого урода, посылавшего в него заклинания много лет назад. Шрамы на шее отвратительно заныли. Оставалось надеяться, что шрамы Малфоя болят сильнее от вида Блэка.
— Ага, — грубо ответил ему Сириус, после чего обратился к Дамблдору. — Вы вызывали меня, профессор?
— Я вызывал, — тут же ответил Малфой. Сириуса аж перекрутило внутри от отвращения к нему, но фактически Малфой был выше положением, и его необходимо было слушаться хотя бы для вида. — Дело о Черной метке в небе во время Чемпионата мира по квиддичу встало в тупик. Я считаю, необходимо привлечь новых людей для его расследования, и я пришел, чтобы предложить вам заняться этим, мистер Блэк, — Сириус едва сдержал гнев. Тогда, летом, ему отказали в разрешении расследовать это дело, и Сириус страшно бесился, ведь поимка Пожирателей носила для него личный характер. Все из-за Регулуса. Все из-за его семьи.
— Какого черта прямо сейчас? Нет, — произнес он. — Пропал аврор, и я считаю это дело более важным, чем единичная Метка.
— Что значит пропал аврор? — немедленно отреагировал Малфой. Хотя он был мастером строить любое выражение лица, сейчас его удивление и почему-то страх отлично читались на его лице. Похоже, появление Пожирателей ему не нравилось. Дамблдор кратко рассказал ему о всей истории с Грюмом. Сириуса вдруг озарило.
— А разрешение на вскрытие его комнаты можешь дать? — безо всякого уважения обратился к смертельно бледному Люциусу Сириус.