Стивен Кинг
Сердца в Атлантиде
Это для Джозефа, и Леноры, и Этана:
Я рассказал вам про все то, чтобы рассказать про это.
Номер 6: Чего вам надо?
Номер 2: Информации.
Номер 6: На чьей вы стороне?
Номер 2: Сведений не даем. Нам нужна информация.
Номер 6: Не получите!
Номер 2: Так или эдак… мы ее получим.
Саймон остался, где был, — темная, скрытая листвой фигурка. Он жмурился, но и тогда свиная голова все равно стояла перед ним. Прикрытые глаза заволок безмерный цинизм взрослой жизни. Они убеждали Саймона, что все омерзительно.
«Мы проморгали»
Низкие люди в желтых плащах
1960: У них была палка, заостренная с обоих концов
I. Мальчик и его мать. День рождения Бобби. Новый жилец. О времени и незнакомых людях
Отец Бобби Гарфилда был одним из тех ребят, которые начинают терять волосы на третьем десятке, а к сорока пяти годам сияют лысиной во всю голову. Этой крайности Рэндолл избежал, умерев от инфаркта в тридцать шесть. Он был агентом по продаже недвижимости и испустил дух на полу чьей-то чужой кухни. Потенциальный покупатель пытался в гостиной вызвать «скорую» по невключенному телефону, когда папа Бобби скончался. Бобби тогда было три года. Он смутно помнил мужчину, который щекотал его, а потом чмокал в щеки и в лоб. Он не сомневался, что это был его папа. «ОСТАВИЛ В ПЕЧАЛИ» — гласила могильная плита Рэндолла Гарфилда, но его мама вовсе не казалась печальной, а что до самого Бобби — какая может быть печаль, если ты его совсем не помнишь?
Через восемь лет после смерти отца Бобби без памяти влюбился в двадцатишестидюймовый «швинн» в витрине «Харвич вестерн авто». Он по-всякому намекал матери на «швинн» и в конце концов даже показал ей его, когда они шли домой из кино (крутили «Тьму на верхней лестничной площадке»; Бобби ничего не понял, но ему все равно понравилось — особенно то место, когда Дороти Макгайр хлопнулась в кресло и выставила напоказ свои длинные ноги). Поравнявшись с магазином, Бобби небрежно высказал мнение, что велик в окне, конечно, будет замечательным подарком ко дню рождения какому-нибудь счастливчику одиннадцати лет.
— И не мечтай, — сказала она. — На велосипед к твоему рождению у меня денег нет. Твой отец, знаешь ли, не оставил нас купаться в деньгах.
Хотя Рэндолл упокоился в могиле тогда, когда президентом был еще Трумэн, а теперь и Эйзенхауэр завершил свой восьмилетний круиз, «твой отец не оставил нас купаться в деньгах», чаще всего отвечала его мать, когда Бобби намекал на что-нибудь, что могло обойтись больше чем в один доллар. Обычно эта фраза сопровождалась взглядом, полным упрека, будто ее муж сбежал, а не умер.
На день рождения он велика не получит, угрюмо размышлял Бобби, пока они шли домой, и удовольствие от непонятного путаного фильма, который они видели, совсем угасло. Он не стал спорить с матерью, не стал упрашивать ее — это только вызвало бы контратаку, а когда Лиз Гарфилд контратаковала, она пленных не брала, — но он думал и думал о недоступном велике… и недоступном отце. Порой он почти ненавидел отца. Иногда от ненависти его удерживало только ощущение — ни на чем не основанное, но очень сильное, — что именно этого хочет от него мать. Когда они дошли до парка и пошли вдоль него — еще два квартала, и они свернут влево на Броуд-стрит, где они жили, — он подавил обычные опасения и задал вопрос о Рэндолле Гарфилде.
— Мам, он что-нибудь оставил? Хоть что-нибудь?
Недели полторы назад он прочел детективную книжку с Нэнси Дру, в которой наследство бедного мальчика было спрятано за старыми часами в заброшенном доме. Бобби всерьез не думал, что его отец где-то запрятал золотые монеты или редкие марки, но если было хоть что-то, они могли бы продать это в Бриджпорте. Например, в лавке закладчика. Бобби не слишком ясно представлял себе, что и как закладывают, но он знал, как узнать такую лавку — над дверью висят три золотых шара. И, конечно, закладчики там будут рады им помочь. Правда, это только детская сказочка, но у Кэрол Гербер, дальше по улице, целый набор кукол, которые ее отец, военный моряк, присылает ей из-за моря. Так если отцы дарят что-то, а они дарят, так почему бы им и не оставлять что-то? Это же ясно!
Когда Бобби задал свой вопрос, они проходили под фонарем (цепочка их тянется вдоль ограды парка), Бобби увидел, как задвигались губы его матери: они всегда так двигались, если он набирался смелости и спрашивал про своего покойного отца. Глядя на них, он вспоминал ее кошелечек: потянешь за шнурок — и отверстие сузится, почти спрячется в складках.